–  Не знаю и знать не хочу. У меня есть дела поважнее, чем витать в облаках.

Стратоник махнул рукой, доел блин и пошел в юридическую контору. Там он поделился своим открытием с Эсхипом. Самый старый из сотрудников, тот приходил на работу первым, а уходил последним, чтобы не обнаружить физической немощи, которую от него ожидали.

–  Ну и что?
– спросил Эсхип.

–  Это значит, что планета будет постепенно сходить с места, пока не сорвется с орбиты и не упадет на Солнце.

–  И мы все покатимся колесом?
– хмыкнул Эсхип.
– Шефу это полезно, - желчно добавил он.

–  Ты, кажется, мне не веришь, - обиделся Стратоник.

–  Согласись, дружок, астрономия для тебя только хобби.

–  Расчеты неопровержимо доказывают…

–  Ладно, ладно, все равно я в этом ни черта не смыслю. Если ты прав, нам не остается ничего иного, как примириться со своей участью. Ты вот лучше скажи мне, имел ли шеф моральное право скинуть с себя дело о хищении на автобазе…

Наученный этим опытом, Стратоник не стал откровенничать с другими своими коллегами, а в обеденный перерыв побежал к приятелю - работнику планетария, от кого и перенял увлечение небесной сферой. Тот пребывал в глубокой меланхолии по случаю очередного скандала в семье. Выслушав сбивчивую речь Стратоника, он спросил:

–  А когда это должно случиться?

–  Что именно?

–  Ну то, о чем ты говоришь. Когда мы начнем падать на Солнце?

–  Этого я не знаю. Нужны дополнительные исследования.

–  Скорее бы, - вздохнул приятель.
– Надоело вот так.
– Он провел ребром ладони по горлу.

–  Ты даже не спрашиваешь, как я пришел к своему заключению?
– удивился Стратоник.

–  А чего спрашивать? Если ты говоришь, значит, так и есть. Я тебе верю.

–  И все-таки. Дело ведь нешуточное. Я применил твою методику наблюдений.

–  А!

–  Угол, образуемый Землей и Меркурием, увеличился для наблюдателя на одну стомиллионную секунды…

Приятель замахал руками.

–  Не надо! Я же сказал, что полностью тебе доверяю. Чем скорее это случится, тем лучше. Давай выпьем, у меня здесь бутылочка фаэтоновки десятилетней выдержки.

Кое-как дотянув до конца рабочего дня, Стратоник отправился в редакцию самой популярной газеты «Вечерний Фаэтон». После долгого ожидания его принял редактор отдела науки. Вежливо выслушав посетителя, он поинтересовался, каким инструментом выполнены наблюдения. Стратоник покраснел.

–  Труба у меня собрана из детского конструктора. Знаете, чтобы измерить угол…

–  Знаю, - улыбнулся редактор.
– А кто вы по профессии, если не секрет?

–  Юрист. Служу в адвокатской конторе.

–  Что может быть лучше!
– закатил глаза редактор.
– Стоять на страже закона и справедливости! Я вам завидую, молодой человек.

–  А я вот увлекся звездами.

–  Да, да, у всех у нас хобби. Запишите адресок. Гермеситская, 17, вход со двора.

–  Так это институт астрономии!

–  Вот именно. Редакция договорится, вас примет сам академик Архистар.

Стратоник чуть не упал со стула. Встретиться с величайшим астрономом планеты - какая честь и какой шанс на авторитетное признание открытия!

Три дня он готовился к свиданию со знаменитостью. Проверял расчеты, до рези в глазах наблюдал в трубу роковые признаки смещения оси, оттачивал текст своего сообщения. Жена окончательно оскорбилась, назвала его чокнутым и уехала к родителям, забрав сына. Стратоник даже не обнаружил этой потери.

Архистар принял его любезно, усадил в кресло, велел подать кофе с коньяком и предложил, не стесняясь временем, изложить суть открытия.

Стратоник, задумав поразить метра, начал без предисловий:

–  Ось Фаэтона грозит сместиться…

–  Вы совершенно правы, молодой человек!
– закричал академик.
– Я дни и ночи твержу этим оболтусам, моим сотрудникам, что рано или поздно мы; грохнемся.

–  Да, и…

–  Вы спросите, отчего? Ясно как божий день. «Фонарик» Менандра, против которого я решительно выступал с самого начала, нарушил климатический баланс. Перемещение огромных масс воды привело к тому, что планета как бы накренилась, осела набок.

–  Я как раз…

–  Не следует, однако, возлагать вину на одного Эда Менандра. Кстати, его братец Фома тоже предостерегал против атомной луны. О чем я?
– Архистар встал и заходил по комнате, заложив руки за спину, очевидно, вообразив себя на кафедре.
– А выбросы в атмосферу гигантского количества углекислого газа! А ядерные испытания! А хищническое истребление лесов! А извлечение из недр практически всех имевшихся там запасов нефти, угля и железной руды! А выветривание почв в результате небрежного, варварского землепользования! Я предупреждал…