– На, бери! – произнес Николай и протянул ее Марфе. – Покрепче вяжи им ноги, да так, чтоб ходить могли, но не убежали!

Марфа старалась, но у нее это не очень получалось, а для Николая – это было привычным делом. В детстве летом, когда он с семьей отдыхал в деревне, он сам напрашивался в помощники соседу ухаживать за лошадьми, а позже, когда занялся пятиборьем, с лошадьми уже стал на «ты». Так что общими усилиями они с Марфой связали главаря и его сожительницу одной веревкой. Теперь и захотят, не убегут. Николай вспомнил, как Василий держал у его лопатки нож, и, приставив шпагу к его спине, вкрадчиво спросил:

– Так где, говоришь, тут выход? Показывай дорогу, надоело мне здесь! И, прошу тебя, не серди меня!

Василий, еле волоча ноги, пошел вперед. За ним, на одной с ним веревке, шла его сожительница. Шли они медленно. Долго петляли по замысловатым переходам подземелья. Если бы Николаю снова потребовалось вернуться обратно, то вряд ли он бы смог это безошибочно проделать. Но он надеялся, что знать ему обратную дорогу больше не нужно, и не ведал он, что эта дорога может привести его домой – в его родной мир. А пока он шагал по подземным переходам, замыкая шествие. Наконец стало светлее, а затем и вовсе светло. Показался выход из подземелья. По всей видимости, когда-то отсюда возили камень для нужд города.

Выйдя наружу, все остановились, чтобы перевести дух. Встал и Николай. Боль в его голове уже вроде как прошла, а тренированное тело пока еще не требовало отдыха. Солнце стояло высоко, было достаточно тепло, и где-то недалеко во все горло заливался дрозд. За их спинами невдалеке начинался лес, а перед ними простиралось поле. За ним виднелось множество деревянных домов, огороженных заборами. По разбитым от колес телег улицам бегала дворовая живность. За посадом были хорошо видны белые стены Китай-города. Они были новые, только совсем недавно отстроенные. Перед ними был ров и деревянный мост. Он вел к воротам в город. Насколько Николай мог сообразить – это, скорее всего, были Ильинские ворота. В некотором отдалении от белых стен Китай-города виднелись красные каменные стены Кремля. А над ними – золотые и цветные купола множества церквей и соборов. Николай так и застыл с открытым ртом. До сего момента у него еще были подспудные надежды, что это какой-то глупый розыгрыш. Но теперь он понял, что все его надежды были напрасны. Москва предстала перед ним во всей своей средневековой красоте, и ему теперь предстояло привыкать здесь жить. Николай тяжело вздохнул и втихаря выругался. Марфа его не услышала, она вся сияла от радости и нетерпеливо теребила его за руку.

– Пошли скорее! – закричала она.

Но быстро только сказка сказывается, а идти до центра Москвы было не так и близко. Тем более со связанными по рукам и ногам пленными. Николаю приходилось время от времени их подгонять. Дойдя до моста, он дал всем отдохнуть. Они перекусили и немного попили. Много пить Николай им не дал – далеко идти не смогут. Ехавшие мимо крестьяне только косились на странную компанию, но ничего не говорили. Отдохнув, путники пошли дальше. Остановили их только стражники у белокаменных стен Китай-города у Ильинских ворот.

– Кто такие? Если ведете в город на продажу рабов, то платить должны подать!

К ним подскочила Марфа, и один из стражников ее узнал. Седовласый воин всплеснул руками и обрадованно воскликнул:

– Ты ли это, Марфута?

– Я, конечно, а кто еще? – гордо ответила девушка. – Ты, дядька Федор, совсем уже запамятовал, как я выгляжу?

– Так тебя же тати схватили! Сколько уж времени прошло с той поры? Отец твой, боярин Остафьев, совсем извелся тебя искать. Надежду совсем потерял, а мать слезы льет, что не остановишь, да так, что намедни слегла!

– Тогда не держи нас, а пропусти немедля! Нам нужно поскорее сдать разбойников в приказ!

– А кто это с тобой, да в таких дивных нарядах? – удивился десятник.

– Это мой освободитель, дядька Федор. Он самого главаря разбойников ранил, а теперь его и его сожительницу в земский приказ, к моему отцу ведет. Он из дальних стран вернулся домой!

– А-а, то-то он такой странный, – протянул стражник и стал приглядываться к пленникам. – Так неужто это Василий, которого так долго твой батюшка, боярин Остафьев, ищет?

– Он самый, дядька Федор!

– Тогда я вам для надеги провожатых дам!

Процессия еще увеличилась на двух конных воинов. Они одновременно подозрительно и почтительно косились на Николая, ибо тот и без лошади выглядел весьма внушительно. Так они и шли по городу, а горожане оборачивались им вслед и перешептывались. Николай же неустанно крутил головой. Он не узнавал Москву. Да и как тут ее узнаешь, если ему еще не встретилось ни одного знакомого здания, за исключением Кремля, к которому они сейчас приближались. Улицы не отличались большой шириной и были в основном немощеными. Хорошо, хоть дождя не было, а то глинистая земля налипала бы на обувь, ноги бы разъезжались, а с пленными совсем пришлось бы туго. На улице то тут, то там попадались то коровьи лепешки, то конские катыши, и это не считая куриного помета и прочего мусора. Люди особо не церемонились и выливали накопившиеся помои прямо за ворота своих домов. От этого в воздухе стоял весьма специфический запах. Но, судя по выражениям лиц средневековых москвичей, для них это никоим образом не создавало чувство дискомфорта. Напротив, они были деловиты, шли и ехали на телегах и верхом. Везли и несли различные товары. В общем, шла обычная городская жизнь. А земский двор оказался как раз на месте нынешнего Исторического музея, рядом с кремлевской стеной. Тут же рядом были Васильевские ворота и купеческий Китай-город. У входа в здание земского приказа их остановил стражник.

– Без дела ходить не положено! – важно произнес он и перегородил проход бердышом.

– Мы вас довели, как десятник нам приказал, а дальше вы тут уж сами разберетеся, а нам пора обратно к городским воротам, – сказал один из конных воинов, выделенных для сопровождения.

Не дожидаясь ответа, воины развернули лошадей и ускакали прочь. Николай лишь успел кивнуть им в ответ, а Марфа, словно разъярившаяся кошка, набросилась на стражника.

– Ты свои зенки разуй, бестолочь! Не видишь, кто перед тобой стоит? Вот отцу скажу – он быстро тебе кнута даст! Беги, скажи моему отцу, что я вернулась!!!