Уголки рта Мизинца дергаются, и губы невольно растягиваются в едкой улыбке, когда лорд Амбер, после напоминания волчицы о том, как потерял пальцы, отшатывается от главного стола и, бормоча что-то себе под нос, усаживается на отведенное ему место. Но эта улыбка практически сразу исчезает, стоило Бриндену Талли занять свое место рядом с ним. Мужчина не может сказать, что соседство Черной Рыбы, знавшего всю его подноготную, было ему приятно, но все же это лучше, чем постоянно натыкаться взглядом на бастарда, не сводившего глаз с сестры. Казалось, что он до сих пор не верил в то, что она была способна на такой поступок. Не обращая внимания ни на кого из присутствующих, Лорд Харренхолла накрывает руку Сансы своей ладонью и, склоняясь, тихо шепчет ей на ухо:

– Не торопитесь, Миледи. Все они получат свое. Не стоит сразу раскрывать свои карты. Вы ведь помните это?

Она не ответила, но по ее улыбке, по тому, как она сжала в ответ его руку, по короткому взгляду, в котором проскальзывали искорки лукавства, Пересмешник понимает все без слов.

Слуги проворно снуют между столами, следя за тем, чтобы у собравшихся всего было вдосталь. Не спеша отрезая от сочного яблока кусочек за кусочком, Бейлиш равнодушно обводит взглядом все помещение, не задерживаясь ни на ком дольше чем на пару секунд, но, тем не менее, подмечая все, что, так или иначе, пригодится ему в дальнейшем.

Вот маленькая леди Мормонт с жаром доказывает Виману Мандерли, что охота на Медвежьих островах гораздо лучше, чем в Белой гавани, чем вызывает у старика едва заметную улыбку. Губы Мизинца тоже невольно складываются в усмешку, которую вряд ли можно назвать доброй. Он припоминает историю об изгнании Мандерли из Простора, о которой в этом доме предпочитают умалчивать и, склоняясь к рыжеволосой, которая изо всех сил старается сохранить маску спокойствия, неторопливо потягивая вино, негромко произносит:

– Когда-то очень давно, Мандерли жили в Просторе, вдоль одной из крупнейших рек. Они были богаты. Очень богаты. Но одному неразумному представителю этого рода в беседе с королем кровь ударила в голову, и он ответил королю… не весьма учтиво. После этого Мандерли впали в немилость, и Персион Гарднер, который тоже не отличался спокойным нравом, изгнал их, испугавшись растущего влияния этого дома, и только небу известно, чем бы закончился этот конфликт, если бы не Леди Вилла. Но именно тогда Мандерли вынуждены были покинуть щедрые земли Простора, осев в Белой Гавани под знаменами дома Старков. История о нерадивом Мандерли постепенно забылась, да и сами они не торопятся о ней вспоминать. Думаю, любовь моя, что эта история нам со временем пригодится, ведь после Ланнистеров это один из самых богатых домов не только на Севере.

Он замолкает, стоило к главному столу подойти мальчишке-чашнику, и словно ни в чем не бывало, возвращается к такому привычному занятию. Краем глаза он видит, как взгляд Сансы падает на Вимана и в нем зажигаются огоньки, свидетельствующие о том, что она все поняла верно, от чего уголки его губ дергаются, но ухмылка, уже готовая появиться на его лице, так и не появляется.

Взгляд Пересмешника, за которым так сложно что-либо разобрать, упирается в Роббета Гловера, который спорит с Джоном Амбером о Фреях. Уже не сдерживаясь, он усмехается, вспоминая о его таком удачном «пленении», после которого Харренхолл был сдан Болтонам. Он дожидается, когда спорая девушка-служанка сменит блюда на их столе, и, смотря куда-то поверх двух собеседников, поочередно отпускавших сальные шутки, негромко продолжает:

– Когда-то одна из моих пташек напела мне о том, что в одном из великих домов Севера завелся предатель. Этот дом, будучи верным данной когда-то давно клятве, откликнулся на призыв молодого волка, становясь под его знамена. Два брата доблестно сражались вместе со своим королем, пока не пришло время переправиться через реку, чтобы продолжить поход. Тогда их войско разделилось. Один вместе с остальным войском благополучно переправился, продолжив свой путь, а второй…

Недоумение, проступившее на лице Сансы, вызвало у Бейлиша лишь едва заметную улыбку. Явно не понимая того, к чему он клонит, пересказывая эту историю, она едва уловимо скользнула взглядом по Роббету. Пересмешник склоняется к ней, чувствуя, как кровь начинает гулко стучать в висках только от одного взгляда на ее точеную шейку, негромко продолжает:

– Второй же со своими людьми попадает в Харренхолл в качестве пленника. И помогает Русе Болтону захватить его. – От Пересмешника не укрылось, как рыжеволосая едва уловимо вздрогнула при упоминании об этой семейке, но, тем не менее, быстро взяла себя в руки, - А потом… Потом была Красная свадьба.

По тому, как побелели костяшки пальцев, которыми она сжала свою чашу, мужчина понял, что и этот его рассказ пришелся точно в цель. Неспешно отстраняясь, чтобы тут же взять небольшую кисть винограда, он удовлетворенно отмечает, что Санса даже не спрашивает о ком была его «песня», не сводя пристального взгляда с Гловера, который уже переключил свое внимание на очаровательную чашницу, заигрывая с ней. Отправляя в рот одну виноградину за другой, Лорд Харренхолла уже хотел было продолжать, пользуясь тем, что увлекательных историй о каждом из домов Севера у него было припасено достаточно, как над ухом раздается голос Черной Рыбы:

– Наверняка, ты и про меня напел Сансе одну из своих «песен».

Слова старика, его усмешка, пускай и на короткое время, тронувшая губы, вернули Пересмешника на много лет назад, воскрешая в памяти один из тех немногих вечеров, которые он, вместе с Кет, Лизой и Эдмуром проводил в обществе Бриндена, ловя каждое слово из его рассказов. Он только собирается что-либо возразить, но, подняв на Талли взгляд, понимает, что не в силах произнести ни слова, они застревают в горле комом, который он не в силах протолкнуть. Отведя взгляд Бейлиш, пожалуй, впервые не находя нужных слов, и тут же цепляется за долговязую фигуру Бриенны Тарт, пробиравшуюся к главному столу.