— Ты как со мной разговариваешь? — зашипела эта крыса. — Я тебе покажу! — и эта больная взяла и вылила на меня свой кофе, я не обратила внимания сразу, что у нее в руках чашка. — Это тебя не испортит, но хоть покажет твою суть. Замарашка. — И так мерзко засмеялась.

Стало обидно, очень обидно. А когда ведьмочке, да с нестабильной магией обидно, нужно прятаться, эта курица этого не знала. Сначала в коридор ворвался порыв ветра. Сильный порыв, такой, что у девицы, которая стояла и все это время скалилась мне в лицо, волосы стали дыбом, ей так лучше. После ветра примчалась пыль, точнее, ветер ее принес. И вот что интересно, все вокруг оставалось чистым за исключением этой девицы. Теперь Леся была припорошена пылью, а она глупая орать начала, рот открыла, вот именно в рот ей и набилась земля с чем-то, я не вникала, но сама виновата.

Я все это не специально делала, я просто сердилась. И первая начала она. Пусть радуется, что ветер ее не поднял повыше, а потом не уронил посильнее, а так пострадала только внешность.

На крик этой больной из столовой выбежал народ и остался стоять в дверях. Умные.

— Я тебя последний раз предупреждаю, Леся, не цепляйся ко мне, не лезь и не доставай. Иначе в следующий раз я себя сдерживать не буду, и заметь, мне за это ничего не будет, ведь всех предупредили, что подрывников лучше не трогать. — Я старалась говорить очень спокойно и пыталась взять эмоции под контроль, чтобы не натворить дел.

— Ты за это ответишь, мерзкая человечка, — я на это только бровь вскинула. Человечка. Она серьезно думает, что обидит меня тем, что я наполовину человек? Смешно. — Ты провалишь Игры, и тогда я буду над тобой смеяться.

— Так все это, — я обвела рукой коридор, — только потому, что ты не умеешь проигрывать? Учись, тебе в жизни пригодится! — злая я, нехорошо, но что поделать.

— Я не проигрываю! — завизжала она, — тебе, малохольной, просто повезло, но это ненадолго, посмотрим, как ты будешь слезы размазывать, когда тебя исключат, — и сказав это, она захлопнула рот. Интересно, о чем это она.

— Почему меня должны исключить? — не нравится мне это все.

Но Леся естественно не ответила, только состроила рожу, мол, сама догадайся, а я, такая умная, тебе ничего не скажу. Коза она, а не ведьмочка.

— О, слушай, подруга, а это определенно твой стиль. Панки — они такие, а у тебя такой естественный ирокез. Слушай, будь хорошей девочкой, повесели дядю Ника, сделай вот такую фигуру и крикни 'панки хой!', ну, пожалуйста, — она сделала фигуру, неприличный жест, который, наверно, во всех Гранях означает приблизительно одно и то же. — Можно и так, к твоему образу и это подходит, иди, болезная, перед зеркалом тренируйся, а то эмоций не додала, прям вот 'не верю'.

Леся развернулась и пошла на выход, правда, ветер ее толкал в спину, поэтому гордой походки не получилось, ну и волосы, они стояли дыбом, и судя по тому, что она пыталась их пригладить, а им хоть бы хны, такое будет долго. Сама виновата, нечего сердить ведьмочку сильнее себя, ну, или менее стабильную.

— Слушай, сестренка, а ты компанейская вся такая, к тебе народ так и тянется, гадость сказать. И вот скажи мне, почему уже второй уходит от тебя с прической 'а-ля Ветрова', ты в душе мечтаешь, стать парикмахером? — я хмуро качнула головой, отрицая гениальность его идеи. — Не сердись, — видя мое настроение, он подошел поближе и обнял за плечи.

— Она тебя не обидела? — очень тихо спросил, я же только плечами пожала.

— Обидела, не обидела, какая разница, я не пойму, чего она ко мне цепляется, — я сама от себя не ожидала, всхлипнула. Ника как подменили, он стал жестким.

— Этот панк доморощенный выхватит, обещаю. А ты успокойся, это зависть банальная, — я удивленно уставилась на брата, с намеком, что жду объяснений.

— Ева, посмотри на себя, помимо того, что ты не похожа на всех живущих тут, разве, что на меня. — Он с улыбкой взлохматил свои волосы.

У Ника, к слову, были тоже светлые волосы, но не прям белые, как мои, а более теплого оттенка, и серо-голубые глаза, так что мы с ним выделялись, и сразу видно, что родственники, на папу моего похожи, ну, и на мою тетю, маму Ника, просто родители у нас двойняшки.

— Так вот, ты же помимо этого, еще и талантливый зельевар, твои зелья все готовы покупать, хотя такое и не особо практикуется. На твои полеты ходят смотреть, как на развлечения, они болеют, делают ставки и гордятся. Ты в сборной, и народ от этого, аж повизгивает. Ты знаешь, что впервые за все время все верят, что вы сможете выйти в финал. Знаешь, что это означает?

Я не знала, я вообще на это под таким углом не смотрела, мне банально некогда было.

— Это означает, что верят в тебя, все видят и твое отношение к полетам, и то, что ты не зазнайка. Целительницы со второго курса о тебе и твоей им помощи очень хорошо отзываются. Да и так, посмотри вокруг, ведь куча хороших нелюдей, и все они твои друзья. А эта мымра просто завидует, так это тоже признак успеха.

Я потрясенно молчала. То, что Ник говорит правильные вещи, это да, но завидовать мне? У меня синяков столько, сколько не у каждого парня, я не сплю, не ем и личная жизнь, хоть парень у меня и шикарный, но у меня на него нет времени.