Ветер бил ей в лицо, на щечках проступил нежный румянец, рыжие волосы рассыпались по плечам, глаза горели: "Где ты, мой принц?"- подумала Майка. Вдруг, как призрак, как видение, как волшебство на горизонте показался он: белый конь. А на коне, гордо положив одну руку на бедро, а второй небрежно придерживая уздечку, восседал, нет, не принц, король! Черные брюки, заправленные в высокие сапоги, черная же рубашка, расстегнутая почти до пупа и длинные белокурые волосы. "Если у него голубые глаза, то "Ваня, я ваша навеки"- подумала Майка, но тут же решила, что ей наплевать какие у него глаза, он все равно будет её.

Майка взбила свою рыжую копну, облизала губы и направила Лолу навстречу своему счастью. К её радости Вадим (так звали "короля") заговорил первым, оценив ее умение кататься верхом. Она предложила составить ему компанию, и они, как давние знакомые, больше часа болтали о том, о сем, ведя круп к крупу своих лошадей. Глаза у Вадима действительно оказались голубыми, и Майка бессовестно в них тонула, мысленно гадая, куда они поедут после прогулки, в гостиницу или к нему. Помня предыдущую попытку, она решила не пить шампанского, чтобы опять чего-нибудь не вытворить. Осталось выяснить одну малость, хотя и это никоим образом не остановило бы ее от задуманного.

– Ты женат?
– небрежно и почти утвердительно спросила она.

– Нет, не женат, - с улыбкой ответил он.

– А! Значит, у тебя есть девушка, - продолжала допрос она.

– Девушки тоже нет, - выдержав паузу, ответил он.

Сердце Майкино готово было выпрыгнуть.

– Значит, мы могли бы стать, - Майка замялась, - друзьями?

– Почему бы и нет!
– Вадим подстегнул коня, - давай наперегонки до конюшни.

Майка помчалась за ним, на ходу любуясь его фигурой и радуясь тому, что поддалась на рекламу и приехала в этот клуб.

(Этого смехом не прошибешь. Подсела моя красотка на его глаза. Ладно, разрулю и этот вариант. Главное, что ее в Архангельск не понесло)

Майка догнала Вадима почти у самых конюшен. Он, как галантный кавалер, помог ей слезть с лошади. При этом она обхватила его за плечи, надеясь на продолжение, а он аккуратно, даже как-то слишком осторожно придержал ее за талию и опустив на землю, сразу убрал руки. Она надула губу, вопросительно посмотрела в его глаза и наткнулась на полное безразличие. Более того, где-то в глубине этих озер она заметила плохо прикрываемую брезгливость. И вдруг улыбка ангела озарила лицо Вадима, глаза засияли огромным счастьем и любовью. "Ну, наконец-то, прорвало, - подумала Майка и сделала шаг к нему на встречу. Но он, слегка оттолкнув ее, крикнул кому-то: "Женька, ты вернулся!"- и рванул по направлению к автостоянке. Ошарашенная Майка наблюдала, как ее король мчался через площадку на встречу худощавому парню в оранжевых джинсах, как обнимал его и как они, целуясь на ходу, сели в белый мерседес и быстро уехали из клуба.

(Клянусь всеми святым, я тут совершенно не причем.)

Майка огляделась по сторонам: не видел ли кто ее конфуза. Скривив физиономию и, осознав, что сказка на сегодня закончена, поковыляла на остановку.

Майка ехала на автобусе, прислонившись головой к стеклу, и раздумывала о превратностях судьбы. Как только она решила немного повзрослеть, так сразу с ней стали происходить курьезные и не совсем приятные штуки. В том, что она задумала, Майка не видела ничего дурного. Идет двадцать первый век и все вопросы о целомудрии остались в сотне лет позади. Но что-то не состыковывалось в ее желаниях с ее действительностью. Майка склонялась к двум версиям: первое - это просто совпадение, второе - сглаз. И не просто сглаз, а бабкино дурацкое наставление: "С первым встречным не ложись!" "Чтоб ты понимала в первых встречных! Мне девятнадцать лет, имею право!"

Пошел дождь, Майка рисовала на запотевших стеклах сердечки и размышляла: "Надо продолжать. В конце концов, я сама вправе решать с кем и когда. Если это случайность, то не сегодня, так завтра я встречу принца - не принца, не важно. А если это бабкин наговор, то я поеду к ней и разнесу там все, к чертям собачим. Тоже мне, нашла монашенку. И вообще, уеду в Архангельск".

(Я икнул. Вот упертая. Никуда ты не поедешь.) Автобус остановился, и водитель объявил в микрофон, что произошла поломка и дальше он не поедет, извинился и открыл двери. До дома оставалась одна остановка. Майка под проливным дождем пошла пешком.

На следующее утро температура у нее поднялась до 39,2 , огнем горело горло, и нос отказывался дышать. (Архангельск, до свидания, Архангельск, до свидания!) Майкина мама вызвала на дом врача и ушла на работу. Часов в десять утра раздался звонок в дверь, и Майка поплелась ее открывать. На пороге стоял доктор. (Да что ж за невезуха такая. Ну, почему не пришла старая грымза с горчичниками. Нет же! Стоит, глаза пялит! На вид не больше тридцати. Кольца нет. Красавчик.) Майкины гормоны взыграли выше крыши. "Проходите", - хриплым голосом сказала она, шлепая за ним в тапочках на босу ногу и расстегивая пуговки на пижаме. "Извините, я прилягу", - продолжила она и, как мартовская кошка растянулась на кровати.

Врач пощупал Майке пульс, заглянул в горло, с отрешенным видом послушал дыхание. Майка все это время пыталась поймать его взгляд, но он упорно не смотрел ей в глаза. Наконец он сделал запись в карточке и сказал: "Легкие чистые, красное горло, но это пройдет. Если температура не спадет через три дня - вызывайте врача". Майка обиженно наблюдала, как врач выбрал из оставленных мамой лекарств нужные: "Вот эти три раза в день, эти по одной утром, а этим полощите горло. До свидания".

– Вот вы уйдете, а я тут умру одна, - встрепенулась Майка, оторвав голову от подушки.