— Вот и умница, — сказал парень, яростно накрывая её губы поцелуем.

Наконец, он оторвался от её губ. Винсент стал заниматься пуговицами своей рубашки, медленно расстегивая их, одну за другой. Девушка завороженно наблюдала, прикусив губу. Так же медленно он стянул с себя рубашку и отбросил ее в сторону, а девушка, от нервного возбуждения, так сильно стиснула зубы, что прокусила себе губу до крови. Винсент улыбнулся, приблизился к ней и слизал с её губ выступившую капельку крови.

— Я пошёл отсюда, — произнёс Анхель.

— Не хочешь присоединиться? — с усмешкой спросил Винсент.

— Нет, благодарю. Такие развлечения меня не прельщают.

— Что, совсем? Ах да, ты же две тысячи лет в добровольном отшельничестве пробыл. Неужели за всё это время ты к себе ни одну демонессу не приглашал? Ни разу ни с кем не трахнулся? М-да, всё-таки, ангельская сущность в тебе ещё жива. И это после двух тысяч лет…

— Зато в тебе эта сущность давно умерла, — тихо сказал падший и исчез.

— О чём это он? — недоумённо посмотрела на Винсента девушка.

— Да так, ни о чём. Кстати… — парень ногтями провёл по горлу партнёрши, оставляя на нём глубокие кровоточащие борозды. — Что я говорил по поводу задавания вопросов?

— Не задавать их, так как я здесь только для того, чтобы удовлетворять твои потребности.

— Совершенно верно. А теперь заткнись и приступай к делу.

***

На часах уже было три часа ночи, а я всё никак не могла уснуть. Я даже овец считать пробовала — не помогло. Лави, в отличие от меня, заснула быстро. Её мучили кошмары, что и неудивительно. Она сжалась в комок под одеялом, прижимая к себе вернувшегося Блэка, и всё время повторяла: «Нет, нет, нет!». Я попыталась её успокоить, прикоснувшись к ней, но от прикосновений девушка приходила в ещё больший ужас. Она начинала плакать, не просыпаясь, и дрожала, как осиновый лист! Когда я смотрела на неё, у меня сердце разрывалось, поэтому я оставила попытки что-то сделать. Так она хотя бы не дрожала и не плакала.

Поняв, что заснуть я не могу, я встала и пошла на кухню. К тому же, я не могла больше смотреть на Лави и слушать её бесконечные «нет». Может, я поступала, как слабачка, которая оставляет свою подругу, когда той плохо, но… Я уже просто не могла это выносить.

На кухне я поставила стул у самого окна и села. За окном было темно, и шёл дождь. Погода до ужаса соответствовала моему настроению. На душе сейчас было так же погано, как и на улице.

«Как бы я хотела, чтобы всё происходящее оказалось сном, — думала я, прижавшись лбом к холодному стеклу и вглядываясь в тёмные силуэты деревьев, как будто хотела кого-то там увидеть. — Чтобы проснуться и понять, что и смерть Дорея, и изнасилование Лави… Всего этого не было на самом деле! Да и всего остального тоже!».

— Не спится? — зашёл в кухню Кай.

— Не могу уснуть. Да и Лави… она так страдает даже во сне. Я… я просто не могу сейчас быть с ней. Когда я её вижу в таком состоянии, мою душу словно на мелкие кусочки рвут. Я эгоистичная слабачка, да, Кай? Лави пришла ко мне в поисках поддержки, а я сбегаю от неё. Это подло с моей стороны, согласись.

— Нет, не соглашусь. Ты просто обычный человек, Милена, на которого слишком много всего свалилось. Ты ведь не железная, в конце концов. Кофе будешь? — неожиданно спросил он.

— Давай, — со вздохом ответила я. — Всё равно не спится.

Запах свежего кофе немного привёл меня в чувство. Всегда любила этот напиток — без него утром встать вообще не могла. Правда ночью его пить мне ещё не приходилось. Да и пила я обычно растворимую бурду, которую и кофе можно назвать с большой натяжкой.

— Моя мама очень любила кофе, — обхватила я кружку с горячим кофе, согревая руки. — Даже чай никогда не пила. Она и меня приучила его пить. Впоследствии выяснилось, что у неё было низкое давление, и кофе было, скорее всего, больше необходимостью, чем удовольствием. Сама не знаю, зачем сейчас это говорю тебе. Наверное, просто пытаюсь отвлечься.

— Я не против того, чтобы ты мне это рассказывала, — сказал Кай. — Даже если это только для того, чтобы отвлечься. Я ведь о тебе практически ничего не знаю.

— Но ты же выяснял мою биографию.

— Официальные документы — это одно, а твоя жизнь — совсем другое. В документах, знаешь ли, не напишут, что ты любишь кофе.

— Да, наверное, — невольно, я улыбнулась. — Но и я о тебе ничего не знаю. Кроме того, что ты сын богатых родителей и что у тебя с ними плохие отношения. Я даже не знаю — из-за чего. Может, расскажешь?

— Всё началось, когда мне исполнилось двенадцать лет, — начал парень. — Меня тогда начали готовить к тому, чтобы я унаследовал все дела отца. Многочасовые занятия с частными учителями каждый день, светские приёмы, на которые меня начали водить… Всё это мне не нравилось. Я сбегал со светских приёмов, грубил преподавателям. Отец, разумеется, был недоволен. Читал мне трёхчасовые лекции по поводу моего поведения, бил меня…

— Твой отец поднимал на тебя руку?! — ужаснулась я.