— С чего ты сделал такие «сногсшибательные» умозаключения?

— Ты очень эмоциональна, взрываешься по разным пустякам. Такие обычно долго не живут по той простой причине, что у них очень много врагов, которых они наживают, говоря сгоряча всё, что придёт в голову.

— Ни фига! Я становлюсь вспыльчивой только тогда, когда рядом этот хмырь, — показала я пальцем в сторону Кая, который уже о чём-то говорил с Мейснером. — В остальное же время я очень даже покладистая и тихая. И где ты увидел пустяки, по которым я взрываюсь?

— Например, тогда, когда Кай сказал, что я хочу, чтобы ты жива осталась в серьёзном бою, и поэтому учу тебя использовать любые методы для победы. То, что он сказал, — действительно так. Этого я и хочу, и злиться тут было вроде как не на что. Не думаю, что ты бы злилась так же, если бы эту же фразу сказал я.

— Ну, вот видишь. Ты сам же подтвердил то, что я тебе только что сказала: «Я становлюсь вспыльчивой только тогда, когда рядом этот хмырь». Ничего не могу с собой поделать — одно только присутствие Кая выводит меня из себя. Выводит всем — характером, разговорами, манерами, поведением! Но самое главное то, что этот наглый, эгоистичный собственник — мой кукловод. Это бесит больше всего! Кстати, Дэм… в том, что Кайома стал моим кукловодом — это и твоя вина тоже. Это же ты ему сказал, что я буду его марионеткой, верно? Зачем ты вообще это сделал? — я посмотрела в его зрячий глаз. — Не говорил бы ничего ему, может, тогда мы бы с ним и не были сейчас связаны этими дурацкими «нитями» до конца жизни!

— Прости, но твоё мнение по этому поводу тогда, да и сейчас, меня не шибко волновало, — пожал плечами Доберман. — Я вовсе не добрый и хороший парень, которого волнуют чужие чувства. Без марионетки мало чего можно добиться, и раз уж наконец у Кая появился шанс обзавестись ею, то я не хочу, чтобы он его упускал.

— С тобой всё ясно, — вздохнула я. — И ещё я хотела тебя спросить. Я хотела бы узнать — из-за чего у вас с Винсентом такая вражда, особенно с его стороны? Конечно, можешь не отвечать, если не хочешь.

— А он сам ничего тебе не говорил?

— Он сказал только, что ты его каким-то образом подставил, но в подробности не вдавался.

— Ясно. Тогда давай так: как я и сказал, в начале занятий, ударь меня или хотя бы дотронься один раз. Если сможешь это сделать, то я отвечу на твой вопрос. Если же нет, то будешь допытываться у своего Винсента и вряд ли чего-нибудь добьёшься. Согласна?

— Да, согласна.

«Так, значит, со стороны слепого глаза нападать бесполезно, — размышляла я. — Реакция такая же, как со стороны зрячего. Удар в пах тоже вряд ли прокатит, так как Дэм, наверняка, ждёт от меня этого. Значит, у меня есть только один выход — застать его врасплох. Но как это сделать? Застать врасплох того, в ком течёт кровь оборотня — задача практически невыполнимая. Надо сделать что-то такое, чего Доберман никак не может ожидать. Но что?»

— Слушай, Дэм, — начала я, — прежде, чем мы начнём, я хотела сказать ещё одну вещь.

— Какую?

— Ну, понимаешь… Это… Очень смущаюсь это говорить… Короче ты мне нравишься! — выпалила я. — Нравишься с тех самых пор, как я тебя впервые увидела! Ты примешь мои чувства? Я ради тебя даже с Винсентом расстанусь!

— Чего?!

Вы бы видели изумлённое лицо Дэма в этот момент! Я, наверное, никогда не забуду это выражение лица! Знаете, это было лицо человека, который путешествовал по Северному полюсу и внезапно встретил там, среди снегов, африканского слона! Не теряя времени на ожидание, пока парень придет в себя, а сделав грустные глаза, как будто сейчас расплачусь, подошла к нему и… просто хлопнула его по плечу.

— Я выиграла, Дэм! Я до тебя дотронулась, — объявила, донельзя довольная собой, я.

— Милена!

— Что «Милена»? Ты сам сказал пользоваться любыми методами для победы, так что я ничего не нарушила. И это был единственный способ, который я смогла придумать. А теперь ты должен выполнить то, что обещал — рассказать о причине вашей с Винсентом вражды.

— Да уж, оригинальный способ для победы! — рассмеялся Дэм. — В театральную школу поступать не пробовала? Думаю, ты бы прошла без вступительных экзаменов.

— О, ты не представляешь, сколько раз мне приходилось уверять воспитателей интерната в своей невиновности, когда это было совсем не так. Делать безобидную мордашку и невинные глаза я научилась давно. Так, Дэм! Не уводи разговор в сторону! Рассказывай!

— Хорошо-хорошо. Не нервничай ты так. В общем, с Винсентом мы познакомились на первом курсе. Учились мы в одной группе, да и комнаты наши были рядом. Кай в нашей школе тогда ещё не учился — он появился только на втором году обучения первого курса. А пока мы с Винсентом были чуть ли не лучшими друзьями.

— И вам обоим понравилась одна девушка, да? — предположила я.

— Нет, — покачал головой Дэм. — Дело было совсем в другом. В то время в «Шисуне» учился парень по имени Элиас Ритхер. Он был гипнотизёром — мог заставить человека сделать всё, что угодно, вплоть до убийства. И это учась ещё только на первом курсе. Боюсь даже представить, что было бы, если бы он продолжил учиться дальше.

— Ты сказал «если бы»? Его что, отчислили?

— Его не отчислили. Он погиб.