– Но, мистер Мелларк, завтра проверка, будет недостача, - рассеянно отзывается он, я лезу в карман брюк, вытаскиваю несколько купюр, их общая сумма гораздо больше той, что выйдет за выпивку, я уверен, и вкладываю деньги в руки парню.

– Чего покрепче, - напоминаю я и разворачиваюсь на стуле, в ожидании выпивки.

Оглядываю заведение. Пять лет назад моей отец подарил мне уже купленную площадь, чтобы я начал свой бизнес. За пять лет моей работы, здесь ничего не поменялось. Все тот же интерьер, который не выделяется чем-то особенным, все то же название, да и работники все со мной на протяжении пяти лет.

Единственная перемена – должность моего помощника. Финник открыл свое кафе, а спустя несколько месяцев его должность заняла Китнисс.

И снова в моей голове возникают ее очертания. Вспоминается последний разговор, мои слова, ее реакция. Надо было держать себя в руках. Снова разворачиваюсь в сторону бара и со всей силы бью по столешнице, чтобы выместить свою злость. Содержимое бокала, который поставил бармен для меня, немного расплескивается в разные стороны. Рука ноет от удара, но это вряд ли составит даже тысячную часть той боли, которую я причинил Китнисс.

Только моя рука тянется к выпивке, на моем телефоне начинает играть музыка, оповещая меня о том, что кто-то звонит. Чертыхнувшись, я тянусь уже за мобильником. На экране светиться «Китнисс». Судорожно пытаюсь нажать кнопку вызова, с горем пополам у меня это получается.

– Пит? – спрашивает голос в трубке. С ужасом понимаю, что этот голос принадлежит Энни. С Китнисс что-то случилось, иначе, зачем ей звонить с ее телефона. Иначе, зачем ей мне вообще звонить?

– Что с ней? – спрашиваю я севшим в секунды голосом. Сердце гулко бьется в груди, отдаваясь в ушах глухим звоном.

– Пит, я не знаю, она встала и потеряла сознание, - голос девушки дрожит, меня тоже начинает потряхивать. Что же я наделал? Я себя никогда не прощу, если что-то случится с ней или с ребенком.

– Где вы? – спрашиваю я, а сам уже выхожу из кафе, Марвел кричит мне вслед что-то вроде «А как же ваш заказ», но мне уже все равно и на заказ, и на кафе, и на проверку. Я бы все отдал, лишь бы с Китнисс и малышом все было в порядке.

– В парке, возле фонтана. Пит, пожалуйста, быстрее.

Я сижу у себя на кухне, в гостиной Китнисс осматривает врач. Когда я прибежал в парк, Китнисс все еще была без сознания, а Энни пыталась привести ее в чувство, брызгав в лицо водой. Я попросил ее позвонить лечащему врачу Китнисс и попросить приехать ко мне домой, а после этого я отправил Кресту домой, к Финнику, у них сейчас другие заботы.

На мое удивление врач приехал быстро, выгнал меня из комнаты, а сейчас он там находится около получаса. Все это время я пытаюсь справиться с нервной тряской.

Помешиваю сахар в давно остывшем кофе. Ложка с неприятным, резким звуком бьется о стенки чашки, спустя ещё тридцать минут меня начинает раздражать этот звук. Кажется, что каждый раз, когда ложка ударяется о стенку чашки, меня кто-то бьет чем-то тяжелым по голове, будто я начинаю сходить с ума. Не выдерживаю и резко отталкиваю от себя ложку, сила оказалось настолько сильной, что чашка падает, расплескиваю все содержимое по столу. Как раз в этот момент Кашмира, так представилась лечащая врач Китнисс, вышла из комнаты.

– С ними все в порядке? – спрашиваю, игнорирую жидкость, которая теперь действует мне на нервы, капая на пол. Потом вытру.

– Да, вы не переживайте! – добродушно улыбается врач. Легко ей сказать: не переживайте, она, может быть, каждый день такое видит, а для меня это шок, я чуть не убил самых дорогих людей в моей жизни. – С ребенком и с мамой все в порядке. Для беременных это нормально - терять сознание. Видимо, немножко переволновалась где-то, - все это она говорит с успокаивающейся улыбкой, меня немного отпускает. – Так. Но вы должны мне кое-что пообещать, - уже серьезно начинает Кашмира. – Проследите за тем, чтобы мамочка не нервничала, для нее это сейчас очень вредно. Да и в любом положении это вредно, особенно для женщины. Ну, и бывать на свежем воздухе как можно чаще.

– Обещаю, - говорю я. Только есть одна проблема: как мне за этим следить, очень сомневаюсь в том, что Китнисс меня к себе подпустит хоть на метр.

– Вот и хорошо. Через две недели жду на осмотр. Если что-то вдруг не так, то мой номер вы знаете. До свидания, - говорит она и выходит за дверь.

– Спасибо, - говорю я уже после того, как дверь закрылась. Вряд ли она меня услышала.

Теперь мириться с Китнисс. Любой ценной. Сердце нервно колотится, руки трясутся. Да, что со мной? Чего я боюсь? Хуже уже не будет. Не простит - буду все время рядом, буду доказывать ей, что мне не плевать на нее и на ребенка, простит - отлично, я больше не позволю себе такого отношения к ней, ударит - правильно сделает! Полный решимости, я захожу в зал.

Китнисс лежит на диване, смотрит телевизор. Легкое одеяло, которое я достал из-за того, что в комнате прохладно по вине кондиционера, лежит у ее ног. Наверное, сделала так мне назло. Секунду чувствую укол обиды, но потом вспоминаю, как я кричал на нее, и вся обида улетучивается.

– Китнисс, прости меня, - говорю я, присаживаясь на край кровати. Ноль внимания. Да, простым «прости» здесь вряд ли обойдется. – Китнисс, то, что я тебе сказал, - я запинаюсь, думая, как лучше сказать. – На самом деле, я так не думаю. Я тебе верю. Я верю, что это мой, - говорю я, стараясь произносить каждое слово нежным, любящим голосом. Тут же запинаюсь, это и ее ребенок тоже. – Наш ребенок. Наш малыш.