— Но ведь все, кто был в театре, в том числе директор Голобля, показали, что с Висняком случилось несчастье и Заремба играл вместо него. Если я верно помню, директор говорил, что, разнервничавшись после случая с Висняком, машинально взял в руки пистолет. Раньше это была улика против меня, а теперь — главное доказательство моей невиновности.

— Быть может. Но мы проверяли все показания с точки зрения убийства Зарембы, а не Висняка. Кто знает, может, и у вас был повод убить Висняка.

— У меня? Висняка? Зачем?

— Не знаю. Проверим. Сперва вас, а потом и остальных. Надо выяснить, кто ненавидел дублера Зарембы. Это не так просто, как вам кажется. Опять у нас работы прибавилось.

— Пожалуйста. Ведите следствие. Я ни о чем другом и не прошу.

— А у кого, вы думаете, — прокурор решил вмешаться в бесплодный спор между арестованным и капитаном Лапинским, — мог быть повод к убийству Висняка? Что касается Зарембы, то единственным человеком, у которого налицо мотив преступления, были как раз вы. В этом мы, думаю, согласны?

— Если даже и так, пан прокурор, то уж повода для убийства Висняка вы у меня не найдете. Зато неоспоримо, что во всем «Колизее» не найти человека, который, будь он уверен в безнаказанности, не поднял бы руки на этого интригана.

— Вы тоже? — задал коварный вопрос капитан.

— Я не раз ему желал руки и ноги поломать.

— Вы сказали «интриган». Может, пояснее обрисуете этого актера, — предложил прокурор. — Давно его знаете?

— Висняк пришел к нам на полгода раньше Зарембы. Он не сразу проявил себя с плохой стороны. Сперва притаился и сидел тихо. А вот когда был заключен договор с Зарембой, Зигмунт показал коготки. Когда же кинознаменитость вселилась в одну из гримерных «Колизея», Висняк окончательно раскрылся.

— Вы лучше знаете актерский мир. Пожалуйста, говорите без недомолвок и обрисуйте картину подетальнее.

— Хорошо, начну еще с театрального училища. В актерской профессии полную бездарность встретишь реже, чем, например, среди юристов или инженеров. Это потому, что желающих поступить очень много, а число мест в трех польских училищах: в Варшаве, Кракове и Лодзи — строго ограничено. На одно место приходится в среднем примерно тридцать кандидатов. Экзаменуют долго и всесторонне. О том, чтоб дуриком проскочить, и речи быть не может. Комиссия отсеет неспособных. А вот при экзаменах в политехнический и в университет можно рассчитывать на случай.

— На старших курсах случайные люди отсеиваются, — заметил прокурор. — Диплом получает меньше половины поступивших.

— Конечно, отсев и в других вузах велик, — согласился Павельский, — но всегда есть шанс, что какой-нибудь «зубрила» проскочит экзаменационные преграды и выйдет с дипломом. Скверные юристы и инженеры не такая уж редкость.

— Ну и что?

— Просто я хочу подчеркнуть, что театральное училище без того, что актеры называют «искрой божьей», кончить гораздо труднее. А вот Висняку удалось. Каким чудом эта полная бездарность одолела вступительные экзамены и несколько лет занятий? Не знаю! Я спрашивал как-то Летынского и других театральных педагогов. Они тоже видят, что на сцене Висняк вроде куклы, признают, что напрасно пустили его в актеры.

— Может, он был «зубрилой»?

— Наверняка. Но этого мало. И все-таки факт: Висняк окончил театральный институт и получил приглашение в провинциальный театр. Кажется, в Тарнов. У маленьких театров в провинции всегда трудности с составом. Если кто блеснет, сразу перебирается в большой город. С Висняком было наоборот. Каждый из директоров хотел от него избавиться и подсовывал своему смертельному врагу. Так Зигмунт кочевал из театра в театр. Редко где ему удавалось продержаться целый сезон. И везде, где бы он ни появлялся, ухитрялся быстро перессорить всю труппу между собой и директора со всеми актерами. По части интриг это истинный мастер. Прямо-таки артист. Не брезговал он, надо думать, и шантажом. Среди актеров поговаривали, что он шантажировал одну известную и хорошо оплачиваемую певицу. Были какие-то снимки, сделанные в момент, когда дама совершенно упилась. Называлась и фамилия Висняка, как человека, который получил с этого прибыль в звонкой монете. Другие участники этой истории якобы просто пошутили. Не знаю, сколько в этом правды. В прокуратуру дело не пошло.

— Я слышал про это дело, — подтвердил капитан. — Припоминаю, что тогда называли фамилию Висняка. Но следствия мы не начали, так как официального заявления к нам не поступило. Допросили только певицу. Она все отрицала, но можно ли ей верить?

— Висняк и Заремба вместе кончили институт. Заремба ничем особенным не выделялся. Висняк не раз хвалился, что, если б не он, Мариан из-за своей лени не получил бы диплома. Будто бы он всегда списывал у Зигмунта. Заремба не отрицал. К тому же они были земляками. Заремба — сын крестьянина из-под Остроленки. Висняк родился в Ломже. С первого курса держались вместе.

— Да, — признался прокурор. — Мы, радомские, в университете тоже общались больше меж собой, чем с остальными коллегами.

— Странная была дружба между этими актерами. Заремба, который в институте, может, и пользовался помощью зубрилы приятеля, в кино выступал с успехом. Стал звездой экрана и, когда режиссерам пришлось с ним считаться, начал таскать за собой и Зигмунта. В каждом фильме с Марианом в главной роли приходилось выкраивать эпизод для Висняка. Если эпизода не было, Висняка приглашали дублировать в опасных сценах. Например, где Мариан должен был падать с лошади или пробегать близ рвущихся снарядов, его заменял Зигмунт. Ростом и телосложением они были схожи, цвет волос — одинаковый. Сзади их трудно различить.