– Теперь я могу рассчитывать на то, что ты мне объяснишь произошедшее?
– тихо спросил Гундольф, стараясь не смотреть на девушку. Ему было стыдно за свою истерику, за то, что Танаа пришлось защищать и свою, и его жизни, пока молодой рыцарь в оцепенении наблюдал, как на него с оружием бросаются те, кого он привык считать братьями.

Она глубоко вздохнула.

– Ты же знаешь, что я не просто Танаа. Я Искоренитель.

– Знаю. Но до сих пор не очень понимаю, что именно это значит.

– Я не буду сейчас вдаваться в подробности - не время и не место. Скажу кратко: есть разумные, которых просто не должно существовать, которые самим своим бытием нарушают гармонию мироздания вокруг себя. Например, такие, как этот Дильгерт. Ты не знаешь, а я все это прочитала в его душе: он убил отца, когда был четырнадцатилетним подростком. Отец, отчитывая его за издевательства над младшим братом, сказал: я не позволю тебе стать рыцарем, если ты будешь продолжать так себя вести! И Дильгерт убил его, потому что очень хотел быть рыцарем. У него было семнадцать женщин, и каждую он убил - просто потому, что ему нравилось насиловать агонизирующее, а потом мертвое, но все еще теплое тело. Он отдал двух своих сестер, двенадцати и тринадцати лет, Левиафану - в качестве подтверждения своей искренности и желания служить великому и могущественному демону. Именно он рассказал твоему двойнику о базе ордена, находившейся на улице магистра Кольда. Он…

– Хватит, - простонал Гундольф, обрывая монотонную, безэмоциональную речь Арны.
– Прошу, хватит, я понял! Но почему ты не могла позже?.. Ведь нам теперь ни за что не поверят, ни единому слову!

– Я не могу это контролировать. Если я встречаю существо, подлежащее уничтожению - я перестаю быть Арной, Гундольф, - тихо проговорила девушка, опустив голову.
– Я становлюсь Искоренителем и просто выполняю свой долг. Не обдумывая, не рассуждая. Я просто делаю то, что должна…

Не говоря ни слова, молодой человек обнял мелко дрожавшую подругу, прижал к себе. Без какого-либо скрытого смысла или подтекста - просто чтобы поддержать, согреть, придать сил.

– Как ты вытащила нас оттуда?
– спросил он минут через десять.

– Помнишь рыцаря, который тебя спрашивал, почему ты не отправился в Хайклиф сразу же?

– Сэра Лайорна? Конечно, помню.

– Он сам подозревал Дильгерта в предательстве, и он оказался единственным, кто не был настроен категорически враждебно по отношению ко мне. Я внушила ему желание спасти нас. Я не надеялась ни на что конкретное, точнее - думала, что он сможет как-нибудь остановить остальных, а там уже я могла бы дать доказательства вины Дильгерта! Но он почему-то решил действовать иначе. Он активировал заклинание портала, и нас двоих перебросило сюда.

– Понятно, - Гундольф помрачнел.
– Что теперь? У тебя есть мысли?

– Пока - нет, - честно призналась Танаа.
– Нам надо как-то вытащить Талеаниса и Орогрима, мне даже представить страшно, в какой они опасности!

– И сэра Лайорна, - еще мрачнее добавил рыцарь. И, почувствовав недоумение Арны, пояснил: - Ты же не думаешь, что хоть кто-нибудь не понял, кто именно активировал портал? И уж тем более ты должна понимать, что именно ему теперь грозит.

Только теперь девушка осознала в полной мере, что же она натворила…

Первые лучи пробуждающегося солнца пробились сквозь стеклянный витраж, расцвечивая светло-голубые стены разнообразными узорами из переплетения света и цвета. Рыжеволосая девушка, почти что девочка, сидевшая с ногами на низенькой кушетке, подняла голову, отрывая взгляд от изучаемой ею книги.

– Уже рассвет, - прошептала она, ни к кому не обращаясь.
– Сколько же я читала?

Вопрос был риторическим, и все так же ни к кому не обращенным. Все равно разговаривать ей здесь было не с кем, кроме тюремщика, да и тот, во-первых, не отличался многословием, а во-вторых, девушка сама запретила себе с ним разговаривать.

Поднявшись с кушетки, она отбросила за спину длинную светло-рыжую косу и подошла к окну. Распахнула ставни - в комнату ворвался свежий утренний ветерок.

А за окном, сколько хватало острого зрения, унаследованного от отца, простиралась красивейшая долина. Левее виднелся густой лиственный лес, а за ним серебрилась широкая лента реки. Справа же долину ограждали горы, и в ясный день можно было увидеть, как ослепительно сверкает снег на их вершинах.

Увы, всю эту красоту девушка могла наблюдать лишь из окон башни. Иногда, в моменты истерического оптимизма, она даже смеялась - разве можно было раньше поверить, что когда-нибудь удастся почувствовать себя в роли принцессы из сказок, запертой в башне в ожидании спасителя? Но смеяться хотелось нечасто. Основное время узница тратила на вполне естественное в ее положении занятие - искала выход из башни. И даже нашла - правда, выбраться удалось лишь в обнесенный сплошной оградой футов пятнадцати в высоту сад. Сперва она радовалась и такой отдушине, но…

Все равно клетка оставалась клеткой даже после того, как на золотых прутьях появился украшенный драгоценными камнями замок.

Отчаявшись выбраться на свободу каким-либо из простых способов, девушка начала тщательно изучать башню. Этаж за этажом, комната за комнатой, коридор за коридором… И чем дольше она обследовала помещения, тем отчетливее понимала: ее не выпустят. Никогда. Если бы ее тюремщик хотя бы на миг допускал возможность того, что узница когда-нибудь окажется на свободе, то он не позволил бы ей узнать столько секретов, не дал бы подслушать свои планы, не пустил бы в библиотеку…