Ной спасся на подводной лодке!

Да, разумеется, время от времени лодка всплывала на поверхность для того, чтобы капитан и матросы (вы ведь не верите, что всех этих животных взяли на борт подлодки «Спасение» просто так?) могли поглядеть, что творится на поверхности и не пора ли всплывать навсегда. Но большую часть из семи лет потопа Ной с домашними и животными провел под водой. И уж подводная лодка никак не могла сесть на мель, потому что капитан непременно увидел бы подводную гору, еще подплывая к ней. Но вернемся к Иисусу и Дьяволу, которые ждут нас на вершине.

Там они, значит, и встали. Галилеянину, естественно, все это было в новинку – особенно облака, которые на вершинах бегут по небу быстрее, чем в долинах. Позже он из-за этого придумал, что будто бы его встреча с Повелителем Тьмы длилась на самом деле несколько лет, а показалась ему часовой, не больше. Ну, мы-то с вами знаем, что это не так. В общем, стоит он на вершине и напряженно думает, как бы выкрутиться из этой, признаем, непростой ситуации. Да еще и занятную историю сочинить на сей счет. А Дьявол при помощи обычных фокусов (сейчас мы называем это телескоп с большим увеличением) показывает ему столицы мира.

Обычно ваши евангелисты изображают Его (с его же слов, конечно) в этот момент необычайно спокойным, задумчивым и хладнокровным. Враки. Как и все дикари, он был зачарован зрелищем огромных городов, а от игривых фресок на стенах римских лупанариев вообще глаз отвести не мог.

После этого разогрева Дьявол принимает обличье прекрасной женщины и спрашивает, обведя рукой мир:

– Хочешь обладать всем этим, мой мальчик?

Думаете, Он отказался?!

Я не мог отказаться и потому ответил:

– Разумеется, я согласен.

– Отлично, – мягко сказал собеседник и потом, после непродолжительной паузы: – Мы ждем вас в замке.

– Как вы сказали, он называется? – Я, конечно, уже успел сунуть бумажку с названием куда-то под стол.

– Лаку, – отчеканил собеседник, – Рошу. Красное Озеро.

– У вас и вправду там есть озеро?

– Да, – собеседник, без сомнений, улыбался, – и оно на самом деле красное.

– Как я найду здание?

– Оно здесь… единственное в своем роде. Это замок. Замок, переоборудованный под офисный центр.

– Впечатляет.

– Благодарю вас.

После этого мы распрощались, и я стал собирать вещи. Через неделю меня ждали в Румынии, на работу. Что ж, приглашение было как нельзя кстати. Я устал от Молдавии и от самого себя. И чтобы сбежать от них, вернее – нас, был готов на все. Даже на то, чтобы стать, как и многие мои земляки, чернорабочим.

…Я долго пытался понять, почему Молдавия такая… странная. Этому – моим размышлениям – способствовало все. В первую очередь то, что в августе 1998 года я потерял работу из-за экономического кризиса, охватившего страну. Мне ничего не оставалось делать: по примеру многих своих соотечественников я искал работу за рубежом. К счастью, у меня уже была своя квартира, поэтому я не оказался под угрозой быть выброшенным на улицу. Именно это – место, в котором я могу побыть один, – спасло меня в то суетное лето от самоубийства. Спешу внести ясность: я убил себя не в то лето, а в эту осень. То есть в данный момент. Сейчас – пока я говорю вам все это. По крайней мере, сделаю это вот-вот. Но в то лето – нет, я себя не убил. Что ж, я припозднился.

Буквально через час после звонка от работодателя из Румынии, который чудом (работу найти почти никто не мог) откликнулся на мое объявление, я выходил из дома. Окна провожали меня благосклонно: широко распахнув ставни, они глядели мне вслед, и по правому текла тяжелая слеза. Елена спала – мы попрощались вечером. На балконе было пусто. Ворон тогда еще не прилетал.

А сейчас прилетел. Наклонив голову – как и я, ворон начинает с остервенением долбить зачерствевший кусок хлеба. Я крепко зажмуриваюсь, после чего вижу: перья птицы становятся сначала серебристыми, затем желтеют, и наконец у меня на балконе появляется птица феникс. Полыхающая словно огонь, она широко развевает крылья и долго о чем-то поет. А потом исчезает, и на балконе снова появляется ворон, с упорством кретина долбящий черствый хлеб. Удар. Удар. Еще удар. Я морщусь и взвожу курок.

Лучше бы он клевал мою печень.

Мы продавали, покупали, потом снова продавали. И опять покупали. Это была безумная свистопляска середины девяностых годов. Несколько лет мы были так заняты, что я ни разу не вспомнил о золотых деньках Эллады. Лишь только один раз произошло то, что вы, люди, называете «звоночком». В тот день, кажется, 12 августа 1997 года, у меня в приемной сидела пожилая женщина.

– …не можете, – устало объясняла моя секретарша, – вот так, сразу, попасть на прием к руководителю крупнейшего банка Молдавии. Ведь обычный посети…

Старушка не обращала внимания на отговорки Стеллы – Стелла вязала и вязала какой-то шарфик, не поднимая от вязания глаз. Это мешало сконцентрироваться на ней. Но чрезвычайно концентрировало на вязании. Я присел и стал глядеть на спицы. Они мелькали в руках старушки как колесо. На мгновение весь этот антураж – я говорю о приемной, картинах на стенах и даже секретарше – пропал. И я все вспомнил. Передо мной на вершине высокой горы, укутанной мраком вечности, сидела старая Парка и пряла нить чьей-то судьбы.