На пандусе сидел, болтая ногами и лениво смоля сигарету, знакомый водитель, а рядом о чем-то оживленно спорили два рядовых: один стоя с автоматом, висевшим на ремне на шее, второй – сидя за рычагами погрузчика. Ворота в подвал-склад были, как и положено, двойные, с просторным тамбуром, в котором при необходимости поместился бы танк, и четырьмя мощными воздухоочистителями, три из которых молчали, а четвертый надрывался – по звуку было слышно – из последних сил. И, само собой, обе створки ворот были подняты. В гараж, высовываясь из-за соседнего корпуса, заглядывало красное вечернее солнце.

Роберт остановился в дверях, тяжело дыша через респиратор и растерянно глядя на эту картину – трех человек, которым даже в голову не приходило, что жизнь их висит на волоске. Вернее, должна бы уже упасть в пропасть, но пока почему-то парит в воздухе.

– …а я тебе говорю – фторид азота! – упорно повторял оператор погрузчика. – Для ракетного топлива.

– Какое ракетное топливо, когда всем известно, что мы его не производим! – воскликнул солдат с автоматом.

– Во-во! – поддакнул водитель.

– А что мы производим? – ехидно скривился оператор, и без паузы продолжил, – во, не знаешь!

– Это я-то не знаю?! – завелся солдат. – Да все знают! Эти, бремсбаки.

– Ага, бренсбаки, – подтвердил шофер. – На коробках так написано. Я этих коробок, слышь-ты, уже под сотню рейсов до Слюмета сделал. Какие-то… доппельбремцы и бренсбаки, точно.

– Сам ты бренсбаки! – презрительно обрезал их оператор. – Вы что, оба совсем плохие? Это ж конспирация!

«Доппельбремсклотц, бренсбакэ, – догадался Роберт. – Тормозные колодки, только по-немецки. Прав погрузчик – откуда тормозные колодки на химическом заводе?» Ему не раз приходилось сталкиваться с подобными «шифрами», не имевшими под собой никакой логики: «резиновыми кольцами В-8» называли пулеметные ленты, «эпоксидной смолой» – шасси для бомбардировщиков.

Конец ознакомительного фрагмента.