Может поэтому для каждого ребенка я сразу заводила альбом буквально с первых дней жизни. Фиксировала события, факты, даты. Для этого покупала альбомы с бумажными страницами, хотя отыскать их с приходом пластиковых карманчиков стало непросто. Тогда же сложился и формат подписи: возраст, рост, вес, количество зубов, слова или действия, которые ребенок совершает в этом возрасте. Подробно до двух-трех лет, а позже просто дата и события.

Сейчас выясняется, что эта тактика себя оправдывает на 100 %. Если ребенок спрашивает:

— А какое было мое первое слово?

Мне достаточно заглянуть в его первый альбом.

Когда врач спрашивает:

— А во сколько он у вас пошел?

Я легко найду нужную информацию в альбоме. И не говорите, что мама должна помнить все. Одинаковые события легко перепутать, а разница бывает существенной. Например, старшая дочка пошла в одиннадцать месяцев, без ползанья, а младшая ползала до года и четырех, и до двух лет ходила очень плохо. И то и другое симптом для невролога, но лечение разное.

Кроме того вместе с взрослением детей у нас появилась семейная традиция пересматривать этот альбом в день рождения. Дети видят, как они меняются, растут, и осознания взросления приходит само, без напоминаний.

Конечно, есть и другие формы сохранения информации, но смски пропадают вместе с поломанным телефоном, компьютеры тоже не вечны, поцарапанные диски или сломанные флешки наносят большой урон семейному архиву, а память о предках очень важна для формирования детского мироощущения.

Простой пример — мои дети никогда не видели мою маму. Она умерла, когда мне было тринадцать лет, но они знают, что у них была баба Оля, видели ее фотографии с детских лет до самого конца. Им интересно слушать истории о ней, как и о других дедушках, бабушках и прочих родственниках. Для них она часть семейного древа, как и они сами.

Быть или не быть.

Фигура у меня женственная, а свадебное платье по совету мудрой подруги я сшила достаточно свободным. В итоге могла и кушать, и танцевать, и размахивать руками как хотелось, но… большая часть родственников заподозрила, что я беременна!

Это было не так, но постоянные взгляды на мой живот нервировали. Плюс я училась в другом городе и буквально через три дня после свадьбы уехала в институт, завершать учебный год.

Прошло несколько месяцев, роды не состоялись и тогда разговоры сменили направленность:

— Ну и правильно, поживите для себя! — стало основной темой семейных посиделок.

Конечно, это вызывало беспокойство, и я прошла обследование. Диагноз был неутешителен — детская матка, изменения яичников и прочие жутко звучащие диагнозы. Кроме того, выяснилось, что это ненормально, загибаться от боли в женские дни и глотать таблетки, чтобы просто выйти на улицу или на учебу.

Низкий поклон моему мужу, что он понимал мою растерянность и терпел мои слезы. Мое взросление проходило без мамы, поэтому с жалобами и болячками я шла к нему. Он же первый узнал о диагнозе 'бесплодие'. Кто из нас тогда больше почернел, я не знаю. Страшно было обоим.

На фоне всех переживаний, о которых я умалчивала даже перед отцом и свекровью, мне пришлось оформить документы на заочное отделение — выйдя замуж я потеряла пенсию, которая позволяла мне жить самостоятельно в другом городе. Но кормить студентку-заочницу просто так никто не собирался, и я стала искать работу.

Сначала пыталась устроиться по первой специальности — гувернанткой. Поработала няней в многодетной семье, потом недолго посидела с девочкой, болеющей ДЦП, давала уроки ИЗО и наконец, устав от беготни и упреков пошла в центр занятости. Посмотрела список вакансий и нашла детский сад.

Первая работа, как первая любовь — не забывается. В садик я пришла на должность педагога ИЗО, но потом с громадным облегчением 'ушла на группу', потому что десяток разновозрастных групп я явно 'не тянула', а с детьми трех лет ладила неплохо.

Именно в садике я встретила еще одну многодетную маму. Худую до истощения нянечку младшей группы, Ларису. Она работала няней на группе, ходила одевать малышей в другие группы, за это доплачивали, мыла лестницы и числилась посудомойкой на кухне. При этом Лариса писала великолепные стихи, отлично рисовала, со вкусом украшала елки и группы. Более деятельного человека я не встречала. На тот момент у нее было пятеро детей, и младшая дочь ходила в одну их групп этого сада.

Вообще на этой работе я встретила много женщин, проживающих свою жизнь как служение. Напарница по группе много лет жила с мужем больным туберкулезом. Вам может показаться, что это пустяк, сейчас все лечат, но вся ее семья, включая дочь-первоклассницу, должна была каждые полгода делать флюорографию, а при малейшем подозрении — рентген. Анализы крови, ежедневная влажная уборка и проветривание по графику, лекарства. Ее мужу давали полгода, когда обнаружилась открытая форма. Благодаря ее заботе он прожил десять лет.