Некоторые родители рассказывали, что, когда они пытались признавать чувства детей, те, казалось, приходили в еще большую ярость. Инструмент не работал. Я попросила привести пример.

Тони ответила:

– Я сказала своему сыну Томасу: «Ты выглядишь сердитым». Томас раздраженно фыркнул: «Я не выгляжу сердитым. Я СЕРДИТ!»

«Ты выглядишь сердитым»… Я сразу представила, как она это говорила. С ровной, успокаивающей интонацией. Если точнее, она призывала его успокоиться. Однако на самом деле это приводит в бешенство – призыв успокоиться, когда ты злишься.

Другая мама, Сара, немедленно согласилась со мной.

– Что верно, то верно. «Успокойтесь…» Это то слово, которое я никогда не разрешаю произносить своему мужу. Пусть только посмеет, я ему голову оторву! Вот только представьте: день просто ужасный. Дети как с цепи сорвались, да еще и на улице дождь. В конце концов я собрала их и повела в кино, но оказалось, что сеанса нет. Нам пришлось возвращаться домой, и всю дорогу они ныли…

Сара была явно раздражена, и я ласковым до омерзения голосом сказала:

– Мне кажется, ты расстроена, да? Но это нормально – иногда огорчаться, если у тебя дети.

Вся группа отреагировала одинаково – явным неприятием моих слов.

– Ладно, ладно! – засмеялась я. – Дайте мне второй шанс!

Теперь я отреагировала совсем по-другому:

– Да-а, неприятно! Похоже, это был один из тех ужасных дней, когда кажется, что все против тебя.

– Вот именно! – произнесли вслух несколько человек, и я перевела дух. Всегда приятно, когда с тобой соглашаются.

– А ведь верно, так и надо, – сказала Тони. – Просто принять. Ненавижу этот слащавый фальшивый тон, когда начинают сочувствовать.

Очень важно вести себя естественно, когда вы признаете чужие эмоции. Никому не понравится наигранность и уж тем более назидательность. Поройтесь и найдите нужную эмоцию. Будьте искренни!

Мы продолжили работать. На следующем занятии мои слушатели рассказали об изменениях, которые произошли со сменой тона.

Вы уже знаете, что мой Бенджамин рыдает по самому незначительному поводу. А я, признаюсь, довольно часто использовала фальшивый успокаивающий тон, из опасения, что сын окончательно выйдет из себя. Но это никогда не работало! Прошлым вечером он устроил истерику из-за того, что надо было идти ужинать, а он никак не мог расстаться со своим новым велосипедом – настоящим, для «больших мальчиков». Он орал так, будто его режут. И я, вместо того чтобы успокаивать его, резко сказала:

– Ты хочешь продолжать кататься на велосипеде?

– Да, – трясущимися губами, утирая слезы, ответил он.

– Держу пари, Бенни, ты бы с удовольствием поел прямо на велосипеде!

Сын недоверчиво кивнул.

– А еще мне кажется, что ты бы поехал на своем велике прямо в кровать, когда придет пора укладываться спать! И катался бы во сне…

Снова «да»; слез как не бывало – теперь Бенни смотрел на меня с любопытством, а я еще больше вошла в роль.

– Слушай, вот будет здорово прокатиться на велосипеде под водой, когда ты пойдешь поплавать в бассейн!

Бенни рассмеялся, слез с велосипеда и отправился ужинать. Заметьте, без всяких уговоров и вот этого «успокойся»!

Моя жена Джен с трудом одевает дочь по утрам. Каре только два, но она у нас та еще штучка. Крутится и вопит, потому что ей нравится ходить голышом. Джен пытается признать ее чувства, старается спокойно объяснить, почему нужно одеваться, когда отправляешься в детский сад, но ничего не помогает.

И вот Джен решила применить совсем другую тактику. Я вдруг услышал, как она кричит: «Тебе нравится быть голой! И ночью и днем! Ходить голой дома, ездить в машине, играть в детском саду!»

Потом я услышал крик Кары: «ГОЛАЯ, ГОЛАЯ, ГОЛАЯ!»

Я понял, что все это время Джен напяливала на нее одежду, потому что вниз дочь спустилась, полностью одетая. Не могу сказать, что мне эти вопли понравились, но Джен сказала, что в этот раз собрать дочь в сад было легче легкого.

Иногда ребенок хочет что-то, что невозможно получить. Вашим первым порывом бывает, как правило, объяснение, почему это невозможно: почему нельзя желание удовлетворить. Это рациональный подход.