Сегодня, рассуждая о долголетии, много говорят о роли семьи, хорошего питания, достаточного сна и отдыха. Наверняка, все это так. Но труд главенствует над всем этим, безусловно. Я, к примеру, все детство провел или в школе, или в пионерлагере. После перевода папы на завод в Москву (он был начальником цеха по сборке пушек), я его почти не видел. Уходил он рано-рано, а приходил уже затемно. Помню, как он приносил котлетку из картофельных очисток, и мы жутко радовались такому лакомству – еды особо не было и о разнообразии мечтать не приходилось. Из сладкого – патока – за ней ходили с бидонами. Мама у нас была мастерица. Она делала игрушки для детей и обменивала их на еду.

Я счастливый человек, так как рос в большой по современным меркам семье. Нас было три брата. Старший в 18 лет был призван на войну, и его навсегда поглотил Волховский фронт. Мы получили от него всего одно маленькое письмо: «Иду в разведку. Вернусь, напишу еще». Но брат так и не вернулся. Мне тогда было всего 6 лет. А в День Победы мы узнали, что он погиб. Я тогда навсегда запомнил, как это – терять того, кого любишь. Наверное, у всех людей, живших в военное время, слишком рано наступала зрелость и всегда сопровождающая ее печаль. Вот и я 9 мая 1945 года впервые осознал, что такое смерть и насколько она несправедлива.

В послевоенные годы я понял еще одну важную вещь: обычные, на первый взгляд, люди могут быть очень сильными и удивительно деятельными. Одна из моих тетушек была врачом. Она прошла всю войну, работала в санитарном поезде и полевых госпиталях, днем и ночью принимая раненых, сражаясь за их жизни. Несмотря на множество больных, на невероятно тяжелые условия труда, она никогда не теряла самообладания и того, что сегодня редко встретишь у врачей – искреннего сочувствия. Казалось бы, видя столько горя, боли и страдания, можно было озлобиться или, как минимум, очерстветь, как сейчас говорят, «выгореть», но с ней ничего подобного не произошло. Напротив, тетушка всегда сопереживала больным, и они отвечали ей полным доверием. Сейчас уже редко встретишь такое уважение и такую любовь к врачам, какие были в то время. Исторически к врачам всегда относились с великим почтением. Люди, конечно, сильно изменились в последние годы. Рыночные отношения сильно испортили нас, это во многом отразилось на врачах и пациентах.

Мои детские воспоминания очень и очень разрозненные. Помню, как ехали в теплушке ночью, остановились и мой средний брат спрыгнул в темноту. Помню, как поезд неожиданно тронулся в путь. Помню, как мама жутко волновалась, что он не успеет вернуться в вагон. А брат успел, запрыгнул в вагон на ходу и помахал нам рукой – бодро и молодо, полный жизни.

Самым страшным днем для меня и моей семьи стал День Победы. Именно 9 мая 1945 года мы получили достоверные сведения, что мой старший брат погиб. Надежда на его возвращение умерла, и сердце моего отца не выдержало, случился инфаркт. Впоследствии, когда я уже стал врачом-кардиологом, часто спрашивал себя, не потому ли выбрал эту профессию, что так сильно испугался за папу и ничем тогда не мог ему помочь. Сейчас уже сложно найти ответ. Совпадение это или действительно судьба – но эти события были в моей жизни и, наверное, определили ее ход.

Почему я решил пойти в медицинский? Трудно однозначно ответить на этот вопрос. Медицинской династии в нашей семье не было. Когда я был подростком, для меня служил примером мой брат, он учился в институте, был большим выдумщиком и изобретателем, постоянно заставлял меня что-нибудь мастерить – то выключатель, то модель какую-нибудь. «А ну-ка, соображай!» – весело говорил брат, если у меня не получалось задание, это была лучшая мотивация. Брат окончил Бауманский и уехал в Новосибирск, в научный городок, где много лет трудился на благо нашей страны. Заслуги его невероятно велики, хоть о них и не трубят на каждом углу. Двоюродные братья и сестры тоже пошли в науку – стали инженерами, физиками, химиками. Мы все хорошо учились, были целеустремленными ребятами, склонными к умственному труду. Я убежден, что умственный труд в значительной мере определяет и качество, и длину жизни.

Непосредственно медициной у нас в семье занималась, как я уже писал, одна папина сестра. Это была талантливая и умная женщина. Она имела два высших образования. Сначала окончила в Симферополе фармацевтический факультет, а затем – лечебный факультет Первого медицинского института.

Лия Яковлевна, майор медицинской службы, прошла всю войну, работала в санитарном поезде, имела несколько правительственных наград. Она часто повторяла: «Помни, от встречи с врачом у пациента всегда должно наступать улучшение».

После войны тетя работала врачом в Мытищах. Она была удивительно неравнодушным человеком. Казалось бы, столько тягот и невзгод выпало на ее долю, столько боли и смертей она видела, что должна была привыкнуть к чужим страданиям, не реагировать на них. Но Лия Яковлевна сочувствовала каждому человеку и очень переживала из-за того, в какой бедности и нищете жили ее больные.

Помню, как вечером она заглядывала к нам в комнату на Большую Сухаревскую и за чашкой чая с горечью рассказывала о пациентах, которых сегодня навещала. Один на войне ногу потерял, другой руку, третий лежит раненый, беспомощный и никому не нужный. И живут эти люди – герои-фронтовики – ужасно, в то время как другие, всю войну просидевшие в тылу, жируют. Мой отец всегда очень верил в Советскую власть. Бывало, они спорили до хрипоты – он доказывал, что у нас все самое лучшее, а она отстаивала правду, ту, что видела каждый день. И все это, конечно, влияло на мое восприятие действительности. Хотелось изменять наш мир к лучшему.