– Ваше великодушие меня ошеломляет.

Приложив к груди руку с растопыренными пальцами, Килмартин издевательски поклонился.

– Признаться, это не те слова, что я слышу каждый день.

– Человеколюбие, как и честность, не относится к убеждениям, которые вы разделяете?

– Точно. – Тусклые глаза сверкнули, но не весело, а скорее злобно. – Но я, представьте, чувствую сегодня небывалый прилив великодушия, а потому дам вам для размышления еще одну маленькую подсказку: не делайте ошибки, чрезмерно доверяя сестре Пельтана – у нее имеются свои секреты, которые она очень хотела бы скрыть.

– Как вы узнали, что у Дамиона Пельтана есть сестра?

Шотландец от души рассмеялся.

– Информация является ценным товаром. А я, знаете ли, преуспел в торговле ценными товарами.

– Информация может оказаться не только ценной, но и опасной.

На одну напряженную секунду улыбка Килмартина погасла. Но тут же сжатые губы изогнулись, уголки рта приподнялись, на щеках показались ямочки, и на лицо вернулась прежняя гримаса.

– Опасность угрожает только тем, кто не способен информацию правильно использовать. – Он отвесил низкий, насмешливый поклон. – Милорд, прошу меня извинить.

Себастьян наблюдал, как Ангус Килмартин прокладывает себе путь сквозь толпу, и тут на него надвинулась дородная седовласая вдова со свирепым взглядом.

То была вдовствующая герцогиня Клейборн, урожденная леди Генриетта Сен-Сир, сестра нынешнего графа Гендона и, по общепринятому мнению, тетушка Себастьяна. Ей было за семьдесят. Она никогда не была красавицей, но царственная повадка, твердая воля и цепкая память сделали ее силой, с которой в обществе никто не смел не считаться. По сию пору ее наиболее привлекательной особенностью оставались поразительно яркие глаза – отличительная фамильная черта, голубые глаза Сен-Сиров, – которых столь заметно не доставало Себастьяну.

– Тетя, – произнес виконт, наклоняясь, чтобы коснуться губами увядшей щеки.

Леди Генриетта была одета в бордовое атласное платье с бледно-розовой отделкой и невероятно уродливый полосатый тюрбан, украшенный целым букетом розовых и бордовых перьев.

Сделав шаг назад, Себастьян округлил глаза, будто в восхищении.

– Что за очаровательный тюрбан вы сегодня выбрали. Из известных мне женщин лишь очень немногие могут позволить себе такой оттенок бордового. Уж тем более в сочетании с розовым.

Она шлепнула его веером.

– Ха. Рассчитываешь меня улестить, не так ли? Что ж, позволь сразу тебе сказать, что уловка не сработает. Я знаю причину, по которой ты здесь.

– Вы знаете?

– Знаю. Гендон мне рассказал, что ты опять позволил вовлечь себя в очередное ужасное убийство.

Себастьян понизил голос почти до шепота.

– Что же графу Гендону об этом известно?

– Больше, чем ты можешь предположить, – последовал неопределенный ответ.

– А конкретно?

Она вытянула губы вперед, а потом поджала, точь-в-точь как ее брат.

– Он беспокоится о тебе, Девлин.

– Не вижу причин ему беспокоиться.

– Он слышал, что возле Сток-Мандевилль на тебя напали.

– Да? И счел нужным поделиться этой историей с вами?

– Нет, мне рассказал Клейборн.

То есть многострадальный и безропотный сын леди Генриетты, нынешний герцог Клейборн.

– Он принял этот эпизод слишком близко к сердцу.

– Клейборн все принимает близко к сердцу. Эту черту он унаследовал от своего беспокойного отца.

Себастьян громко рассмеялся, поскольку не знал человека более флегматичного и молчаливого, чем ныне покойный муж леди Генриетты, третий герцог Клейборн. А вот сама вдовствующая герцогиня могла дать фору даже Джарвису в умении выведывать секреты и скандалы, касающиеся персон высшего света, хотя в отличие от Джарвиса ею двигала исключительно заинтересованность в делах своих ближних.

Тетушка пронзила племянника острым взглядом.

– Я так понимаю, ты не придешь на мой вечер во вторник. Как обычно.

– Простите, нет.

Она фыркнула.

– Как чувствует себя твоя жена?

– Хорошо, спасибо. Довольно хорошо.

– Пару дней назад я случайно увидела ее на Беркли-сквер. Возможно ли, что она носит двойню?

Себастьян выдавил из себя смешок, прозвучавший неискренне даже в его собственных ушах.

– Нет, ни малейших шансов.

– Нет? Ну, это многое объясняет, – загадочно высказалась леди Генриетта, а затем намеренно быстро отошла, не дав племяннику ухватиться за ее заявление.