– Когда созреешь, сынок, позвони. Вопрос касается твоей жизни, а не моей, – Волобуев небрежно швырнул на стол свою курьерскую визитку с мобильным телефоном и, расправив плечи, гордо удалился.

«Вот так нужно уходить», – похвалил он себя за чувство собственного достоинства. Когда озадаченный сынулька скрылся из вида, Максимыч, сверкая пятками, драпанул в мужской туалет.

Самооценка Волобуева стала расти не по дням, а по часам. Он сделал строгое замечание соседке по квартире, чтобы та перестала варить щи, мол, от его вещей несёт кислятиной. Попрекнул хозяйку за никудышный вид из окна и нестерильный унитаз. Высказал начальнику в глаза своё недовольство ничтожной зарплатой и отсутствием дальнейших перспектив. Люди, от которых зависела вся его жизнь и судьба, надулись и затаили обиду, но Семён Максимович ничего не замечал. Он готовился к судьбоносной встрече с шестым сыном – топ-менеджером крупного частного банка. Чувство превосходства настолько сильно било через край из Волобуева, что его сразу повели к топ-менеджеру. Из динамиков по всему зданию банка растекался завораживающий женский голос, призывая нести и класть деньги на его счета.

– Даже если средства вклада потребуются вам досрочно в полном объёме, вы не потеряете всех процентов, на которые рассчитывали.

– А так ли это? – рассмеялся Волобуев, который любил пререкаться с телевизором и радио.

– По окончании срока вклада вам не потребуется посещать отделение банка – ваш вклад будет автоматически пролонгирован на первоначальный срок по ставке, действующей по данному вкладу на момент пролонгации, – лезла в уши приторная машина.

– Твоими устами да водку пить, – сострил Семён Максимович.

– В зависимости от предпочтений можно оформить дебетовую или кредитную, классическую или золотую карту. Каждый раз, расплачиваясь этой картой, вы воплощаете свою мечту в реальность. Наш банк перечисляет деньги за счёт своих доходов, так что вам не нужно ни о чём беспокоиться.

– А я и так ни о чём не беспокоюсь, – заржал Волобуев.

– Количество пролонгаций не ограничено, – настаивала запись.

– А мне-то что? – по-прежнему упирался Максимыч, но тут увидел шестого сына.

Гнусарёв был стройным, симпатичным и лощёным, как комсомольский работник восьмидесятых годов или нынешний молодой дипломат, метящий на ПМЖ в Брюссель. В его льдистых голубых глазах замёрзли немые вопросы: «Как? Не может быть? Почему я ещё до сих пор с вами? Когда же это всё кончится»?

– Здравствуйте, – улыбнулся он вымученной улыбкой.

– Здравствуйте, Роман. Спешу вам сообщить, что я ваш родной отец, а вы соответственно мой сын.

– И как я должен на это реагировать? – Гнусарёв с тоской посмотрел на очередного попрошайку кредита или ипотеки.

– Вам нужно обнять меня и расцеловать, – предложил совершенно обнаглевший за последнее время Максимыч, – всё-таки мы с вами не чужие люди.

– Вы полагаете, у нас может быть что-то общее? – скривился Роман.

– Хромосомный набор, – подмигнул Максимыч, здорово поднаторевший в генетике за последнее время, и передразнил Гнусарёва, – а откуда у вас, вы полагаете, голубые глаза?

– От матери.

– Не лгите мне, Рома. У вашей мамы тёмные глаза, – укорил Волобуев, понятия не имевший какого цвета радужная оболочка у мадам Гнусарёвой, – голубые глаза у вас в меня.

– Так что же вам нужно? Денег? – сложил пальцы в замок Роман.

– Денег у меня у самого достаточно, – соврал Максимыч неизвестно зачем.

Отпрыск с сомнением посмотрел на его красную бейсболку и жёлтую майку с надписью «Лидер».

– Вы походите на человека, ночующего на Ярославском вокзале, – поведал свои умозаключения Гнусарёв.

– Обидеть человека, имеющего двадцать миллионов евро на счетах трудно. Практически невозможно, – кротко заметил Волобуев.

– У вас на счетах двадцать миллионов евро? – поднял брови Гнусарёв.

– Чуть больше, – признался Максимыч, – согласитесь, я ещё держу себя в руках. Один мой знакомый миллиардер разгуливает по Москве в майке «алкоголичке» голубенького цвета и чёрных семейных трусах до колена. При этом он волосат как мамонт и агрессивен как пещерный лев.

Волобуев списал портрет миллиардера с Коли Жбанова, своего первенца.

И как же фамилия вашего миллиардера?

– Жбанов.

– Вы знаете самого Жбанова? – онемел Гнусарёв.

– Меня связывают с ним родственные узы, – скромно признался Семён Максимович.

С Гнусарёвым произошла метаморфоза, из уксуса он стремительно превратился в елей.

– Что-нибудь выпьете? – Роман кивнул на поднос, уставленный всевозможными напитками.

– Коньячку, пожалуй, шарахну.

– Семён Максимович, а не согласитесь ли вы стать клиентом нашего банка? – закинул удочку Гнусарёв, разливая по рюмкам тягучий нектар.

– Ради своего любимого сына, – улыбнулся Волобуев, любуясь Романом, – да за нечего делать. Правда, я уже клиент двадцати банков, включая «Морган Стенли» и «Голдман Сакс», но во мне сильно развиты родственные чувства. Изволь, Рома, с этой минуты я клиент твоего банка.

– Вот, нужно тут подписать, – Роман услужливо подсунул бумаги свежеиспечённому клиенту.

Они выпили коньяк и закашлялись, поперхнувшись его ценой и древностью. Такого дорогого коньяка Волобуев отродясь не пил и его сразу развезло. Он, не глядя, подписал все бумаги, налил ещё по рюмашке и ударился в воспоминания.