Мне тоже было смешно, даже Даша улыбалась.

От ее лица сейчас только рот виден остался. Весь лоб, глаза и нос Матрена обложила какими- то травяными примочками, и под страхом смертной казни, запретила их снимать пару часов.

Минутка психологической разрядки прошла успешно - Матрена посерьезнела:

– Так и теперь начистоту, и все по порядку с указанием каждой детали. Будете врать, пришибу. Ей богу, пришибу.

На перебой мы выложили всю правду- матку перед бабушкой. Начиная от догадки как действует приворот, и заканчивая невидимостью зеркала для меня. На последнем Матрена начала кривиться.

– Гномья магия. Почти забытая, неудивительно что ты не слышала о ней. Гномы народ жадный и хорошо умеющий скрывать свои богатства. Изобрели занимательное средство защиты, избирательную невидимость. Вещи, зачарованные подобным образом, могут видеть определенные категории лиц, например, только гномы, или только люди. Лично я сама ни разу у Каси зеркало это не видела, потому можно сделать вывод, что зеркало заговаривали от магов. А Даша и Кассандра, как люди спокойно его различали. Причем я уверена, невидимость была не на самом зеркале, а на инкрустации из камней.

– Как же хитро и продумано. Выходит, ни один маг просто не видел зеркало, и как следствие никто никогда бы не понял, что тут вообще приворотная магия замешана.

– А она однозначно была, иначе зачем такие извращения с маскировкой зеркала, - добавила Даша.

– А как быстро с Каси сойдет очарование?
– спросила я.

– Вот тут дело сложное, они же с Курочкиным не один год вместе. И еще беременность эта. То, что вы чары разрушили это хорошо, а как теперь самой Кассандре жить, подумали?

– Я думаю ей надо все рассказать, и чем раньше, тем лучше. Пусть она решит сама как ей дальше жить. Да, ей будет больно. Зато она узнает правду, - твердо говорила Даша.
– У нее будет выбор. Моя мама всю жизнь страдала от того, что ей не оставили такого выбора, так пусть у Каси он будет.

– Согласна, я завтра сама с ней поговорю. Вы молодые лучше не суйтесь туда, - Матрена, как будто успокаивала себя, - Судя по всему участковый наш, не самый честный человек на свете, и я бы не советовала вам ему открыто так дорогу перебегать. Лучше я старая, пойду, мне то терять уже нечего.

– Вы думаете, все настолько серьезно?

– А куда серьезнее, хитрый приворот только чего стоит. Мало ли на что он еще способен. Он мне вообще никогда не нравился.

Матрена повернулась к Даше.

– Ты кстати сегодня у меня ночуешь, пока твои синяки лечатся. А завтра сама решай. Я предлагаю тебе у меня пожить вместе с Василисой. Набедокурили вы по полной программе, но в обиду я Вас, насколько моих сил хватит не дам.

Понять, что выражает в этот момент, скрытое примочками лицо Даши было сложно. Но ее улыбка...она расцвела.

– Вы серьёзно? Я с удовольствием, но только если Василиса не против, - ее голос вдруг стал очень смущенным.

Еще в начале недели, я была бы очень против. Руками и ногами, но сейчас меня раздирали довольно противоречивые эмоции...но да, я хотела, чтобы Даша осталась у Матрены. С ней мне как минимум теперь есть, о чем поговорить. Плюс мы теперь в одной лодке. Значит и топящую нас воду будем вычерпывать вместе.

– Я напротив - очень даже рада.

– Вот и славненько, - решила Матрена, - тогда поступаем таким образом. Мы с Лисой сейчас сходим к Касе проверим там обстановку, что и как.

И уже обращаясь к Даше:

– Возьмем твои вещи и сюда перенесем. А ты тут лежи пока мы не вернемся, как вернемся я тебе примочки сменю.

Сказано сделано. Через пять минут мы с Ежкой уже бодро шагали по деревне в сторону дома участкового. Ну просто день походов каких- то по деревне. Нарезаем туда- сюда.

– Лисса, ты только честно скажи, - нарушила молчание бабушка.
– Ты специально вопреки всем рекомендациям в эту аферу влезла?

– Ну не могла я иначе, - вздохнула полной грудью ночной воздух, - Он же редкостный гад, этот Дмитрий Петрович. Я его, когда вижу, у меня аж зубы в судороге сводит. А Кася она такая милая, ей нужен хороший нормальный мужик, а ее словно зомбировали. Даже Даша это отметила.

– Лиса, ты помнишь, что обещала своему папе - не влипать в истории, - последнюю часть предложения Ежка даже акцентировала.

– Баб Матрена, после этой практики, я буду вынуждена жить скрываясь. Может быть это моя последняя возможность, хоть куда- то влипнуть, и при этом не рисковать быть запертой с целью использовать мою потенциальную архимагическую силу. В конце, то концов, кроме испорченной характеристики, Курочкин наврятли мне может еще чем- то угрожать. Так могу же я хоть последние три недели свободной жизни, хоть во что- то ввязаться.