А катер застопорил ход и пришвартовался прямо у скал, у вдающегося недалеко в море сварного железного пирса. На плавающую рядом, потрескивающую мать-афалину мужчины не обращали внимания. От пирса вверх петляла винтовая лестница.

– Как понесем? – спросил Санек. – Вместе с бассейном?

Второй мужчина, Пасик выбравшийся на твердое основание пирса, его не очень то слушал.

– Во, Инессе будет сюрприз, когда проснется.

Санек махнул на него рукой.

– Ладно, я сам дотащу, тут веса в нем не больше восьмидесяти килограмм.

– Смотри, Инессу не разбуди, ей сегодня сниматься в клипе, а то будет злая как мегера, – Пасик стал беспокоиться о той женщине, которой собирался преподнести сюрприз.

Со стороны Санька последовало едкое замечание:

– Зря ты ей позволил сесть на голову. Попробуй теперь скинь ее. Выжмет она тебя как лимон.

– Не твое дело, тащи лучше дельфина, чего он орет у тебя постоянно?

Санек недовольно проворчал:

– Хотел бы я на тебя посмотреть, как бы ты брыкался, если бы тебя сейчас спихнуть в воду, а мамаша-дельфиниха потащила тебя на дно.

Пасик стал взбираться по лестнице, не дожидаясь товарища, а Санек, бережно завернув Жмыха в детский бассейн и взвалил на плечо. Мать-афалина выпрыгивала внизу из воды, запоздало предлагая взять и себя в придачу, но двое мужчин не повернули головы в ее сторону. Даже если бы они поняли ее, то и в этом случае, вдвоем, не смогли бы втащить ее на крутую гору. Пришлось бы плыть до поселка.

Афалина была слишком тяжела. Мать-дельфиниха еще долго слышала жалобный писк сына, она взывала ко всем богам, которых было принято почитать в дельфиньей стае. Но боги отвернулись от нее, они нынче были на службе у жестоких людей.

Жмых, завернутый в брезент детского бассейна, лежал на плече поднимающегося в гору мужчины и отчаянно пищал. Он видел, что теперь еще дальше отдаляется от моря. Железные ступени лестницы вели круто вверх. Где-то там внизу осталась его мать. Он скосил глаза в сторону, и последний раз посмотрел на море, пока оно не скрылось из виду.

– Прощай мама, – отчаянно крикнул он и вибрирующий, полный мольбы и отчаяния звук разнесся над округой.

Лестница закончилась, впереди начиналась ухоженная, присыпанная красным песочком аллея, ведущая к построенному в античном стиле с портиком и бассейном дому. «Так вон он какой дельфинарий!» – подумал Жмых, когда увидел небольшой бассейн, наполненный голубой морской водой. Санек, особенно не церемонясь, как мешок сбросил со своего плеча ношу в искусственный водоем. Испуганный Жмых пискнул и оказался в воде. Мужчина, сбросивший Жмыха, нагнулся над бортиком и зачерпнул в руку воды.

– Фу, кое-как дотащил, – сказал он, омывая вспотевшее лицо. В его грубом голосе не чувствовалось радости по случаю удачной поимки дельфиненка.

– Тише, примадонну разбудишь, – послышался откуда то сбоку голос запыхавшегося Пасика. – Пусть ей сюрпризом будет, когда в бассейн утром прыгнет.

– Да, уж, сюрприз будет, – согласился с ним Санек, – как бы дар речи она не потеряла с испугу.

Санек повернулся к приятелю, спрашивая взглядом, все ли так и будут ли новые распоряжения? Чувствовалось, что в этом доме он – наемный работник, хозяин Пасик, а спящие в доме, – хорошие знакомые.

– Не потеряет. Сама хотела сняться в клипе с дельфином. Я и эту прихоть ее выполнил, куда больше? – казалось Пасик, ищет у него сочувствия. Санек внимательно посмотрел на своего приятеля и равнодушно отвел взгляд. Чужие заботы, его не волновали.

– Пойду катер на стоянку в поселок отгоню, – сказал Санек.

– Да… да…, ты иди, – согласился Пасик. – За такое дело, за дельфина, я вдвое увеличу твой гонорар.

Жмых видел из бассейна, как Санек пошел обратно по аллее, а Пасик скрылся в доме.

Жмых остался один. Он попробовал послать сообщение матери о том, что с ним пока все в порядке, но ультразвуковой сигнал отправленный в сторону моря отразился от бортика бассейна и вернулся обратно. Жмых понял, что он находится в информационном вакууме. Хоть кричи, никто тебя не услышит. Тогда он стал исследовать борта бассейна. Они оказались гладкими и в отличие от шероховатого дна моря были выложены голубоватой плиткой. Бассейн нигде не соединялся с другим, подобным ему сооружением. Везде глухая стена. «Да, отсюда без посторонней помощи не удерешь?» – подумал Жмых. У него начало сосать под ложечкой. С утра ведь он не поел. Мать обычно кормила его через каждые полчаса, не по железному графику, а по мере того, как у него появлялся аппетит. А кто теперь его покормит? И чем?

Дельфины до восьмимесячного возраста питаются исключительно молоком и только потом постепенно переходят на рыбу. Здесь нет даже той сладкой жижицы, что приносил ему Данила. А еще называет его сгущенным молоком, да какое оно сгущенное, беспардонно разбавлено водой, только подслащено. Надо было еще вчера соглашаться на Рыбное море, – запоздало пожалел Жмых. А теперь что же? Горький вздох разнесся над водой.

В одиночестве он провел часа два, плавая от одного бортика бассейна до другого. Ни одна живая душа не побеспокоила его. Нет, почему же, Жмых видел, как неподалеку на каштан прилетела ворона. Она удивленно посмотрела на дельфиненка и злорадно каркнула.