– Вообще-то, говорю, я не против! И не в таких передрягах бывать приходилось, но не могли бы вы конкретикой наполнить содержание? Видят они, что правильно им на меня указали. Тот я человек. Решили, открыть передо мной карты и не играть в кошки-мышки. У нас говорят, закрытый институт, мы клонированием занимаемся. А поскольку, вы согласны, то чего кота тянуть за хвост, давайте сразу перейдем к деталям… Не поверите, у меня, как у зайца уши сразу вытянулись вверх. Ну, думаю, мне пару идентичную сделают, братца-клона. А зачем он мне нужен был? Придем мы к жене, она из нас двоих, конечно, его чистенького, новенького сразу выберет, а куда я денусь? На мороз? Вопрос! Вот, то-то и оно! Все мы в тепле и уюте, за женской спиной привыкли жить.

Поэтому, я сразу беру быка за рога и чтобы не оказаться как бомж на улице, выдвигаю дирекции института встречные требования. Говорю им, я на ваши условия согласился, а вы на мои – соглашайтесь. «А что это за условия»? – спрашивают они меня, как будто не понимают, что за ними стоит. Я человек прямой, откровенный, так им и говорю: раз такое дело, новую бабу, мол, хочу с квартирой, поскольку старая, может и на улицу вышвырнуть.

Один из заместителей так и зашелся в кашле: – Аб. баб. бу! – сипит, – мы тебе обеспечим. Кто же знал, что это у них пароль, кодовое слово. Ладно, говорю им, режьте меня, берите ребро, делайте клона. А им оказывается ничего этого не нужно, они этих клонов наштамповали, как собак нерезаных. Насколько я смог понять, дирекция института, нет, чтобы начать с невинной овечки, из болота натаскала утопленников, и давай по их образу и подобию клонов под прессом штамповать. Малую татаро-монгольскую орду наштамповала, принялась за неандертальцев. Как сосиски с конвейера слетали у них двухметровые, волосатые красавцы. Лапа пятьдесят пятого размера, холода не боятся, и жрут за десятерых. А финансирование в институте, сами понимаете, бюджетное, есть хотят не только клоны, но и директор. Спрашивается, кому в первую очередь в миску еда попадет?

– Естественно директору! – засмеялись слушатели.

– Правильно. Хотели институтские пристроить маленькую орду на работу, дачи строить, а те только грабить умеют. Пришлось их обратно в подвал запереть. Неандертальцы тоже хороши, хитрые, небритые, шляются туда-сюда по институту целуй день, грудь чешут и с ордой задираются. Тут начальство из Москвы приехало, посмотрело на клонов и говорит, вы не тех наштамповали, население и так в стране вымирает в год по миллиону, вы кем хотите опустевшие земли заселить? Ордой или троглодитами?

В толпе снова засмеялись.

– Троглодитов и так сейчас хватает.

– Вот! – улыбнулся Брехунец. – Начальство уехало, институтские за голову схватились. Одна проблема за другой. Клоны-то телевизор смотрят, а там что? Сплошная порнуха. Двухметровые троглодиты наглыми стали, ни одну сотрудницу не пропустят, и еще в столовой прямо из под носа, тарелки с едой воруют. Орда внизу табором расселась, собак институтских всех поела. Голова у ректора пухнет, что делать? Как избавиться от этого балласта? А тут еще пришел приказ из Москвы, что институт за ненадобностью ликвидируется, нефть в стране есть – наука не нужна. Слух быстро разнесся по этажам и до подвала дошел. Сообразили видно клоны, что их участь незавидна и как сквозь землю провалились.

Когда утром на следующий день администрация явилась на работу, в подвале они увидели только развороченные двери. Следы клонов вели за деревню Большие Кабаны и терялись среди непроходимых болот. Ушла и малая орда и троглодиты.

– А тебя Брехунок зачем вызвали?

– Меня! О… если бы вы только знали. Директор института меня еще раз спрашивает, значит, бабу хочешь? Я подтверждаю, что, мол, раз такое дело, да, хочу! Они и стали мне лапшу на уши вешать, что, мол, наклонировали молодых красавиц человек двадцать, одна краше другой, а те возьми и сбеги от них на болото. Красавицы, мол, числятся на балансе института, вдруг недостача обнаружится. Вот и спрашивают меня, в силах ли я один уговорить этих амазонок вернуться обратно в институт? И главное фотографии мне показывают.

Мне бы дураку догадаться, что эти длинноногие фурии на фотках с конкурса «мисс мира», а я тасую колоду и только слюни пускаю. Дирекция института переглянулась между собою, и говорит мне, верни их нам обратно в институт и проси у нас, что хочешь. А сроку тебе даем пятнадцать суток. Я спрашиваю их, а гарем мне можно будет среди этих амазонок-клонш организовать? Отвечают, организуй, если сможешь, хоть два. Ну, я то старый дон-жуан, свои способности знаю, мне бы только дорваться до этого острова, а уж там я развернусь среди моих красавиц.

Везите, говорю, меня. Я готов. Высадили они меня за деревней Большие Кабаны, и показали рукой, туда, мол, ушли твои красавицы, там за болотом остров. Стал я на охотничьи лыжи и чуть ли не побежал. Дурак, хоть бы ружье взял, или рюкзак еды! Нет, так потащился. Как же, терпения нету, амазонки ждут! Мне бы домыслить, что не в дом отдыха иду, не на курорт, договориться с институтом, чтобы с вертолета продукты нам на эти пятнадцать дней сбрасывали. Нет, ничего не сделал. Только колоду с фотографиями забрал, где на обороте были имена указаны. Одна мне особенно понравилась – Гюльчатай.

Брехунец на минуту замолчал, стараясь оценить произведенное рассказом впечатление. Оно его удовлетворило. Слушали его внимательно, никто не собирался перебивать. Он презрительно посмотрел, на уразумевшего свое второстепенное место критика-диссидента и неспешно продолжил:

– Болото за Большими Кабанами знаете, почему называют Прорвой?

– Да вроде слышали!

– Расскажи!

– У него со дна, вместо холодных ключей бьют горячие гейзеры. И даже зимой образуются промоины. Идешь по болоту, думаешь, под тобой лед тридцать сантиметров толщиной, ступишь ногой, а там тоненький ледок, чуть-чуть припорошенный снежком, или вообще синеет чистая вода. Страшно! – Брехунец, как от холода, передернул плечами.