Лейтенант Кольцов не стал торопиться. Убедившись, что троглодит дышит и понимает разумную речь, он в первую очередь занялся туристами. Автобус с разбитым стеклом он направил в местную гостиницу.

– Не доедете, до областного города с разбитым стеклом! Померзнете в дороге! Рекомендую в гостиницу местную ехать! У меня теща ее на пару с начальником милиции держит! Хорошие нумера!

Затем он не разрешил остановиться на дороге нескольким легковушкам. Водителю иномарки, потерявшего жену, он предложил не бегать вдоль дороги и кричать «Зайка моя», а пройтись по ее следу. И самое главное, когда подъехала скорая помощь и из нее вышли два дюжих молодца-санитара, он направил Фитиля не в специфическое медицинское учреждение, а в нормальную больницу на операционный стол.

– А нам сказали, белая горячка! – попробовали возразить белые халаты.

– Тот, с белой горячкой в лес убежал! – сказал лейтенант Кольцов. – А этот в шкуре, вменяемый!

Санитары со скорой помощи, спокойно уложили Фитиля на носилки, и предложили нам с Данилой тоже лезть в кузов. Перемазанные кровью, мы вполне могли сойти за раненных.

– Я разберусь тут, и подъеду! – пообещал санитарам лейтенант Кольцов.

Я выглянул в окно санитарной машины. Туристы подбирали свою аппаратуру.

В приемном покое больницы, как только Фитиля освободили от шкуры-комбинезона, Данила сразу ее приватизировал. На законный вопрос медбратьев раздевающих Фитиля, он моментально ответил:

– Реквизит! Собственность постановщика! – и чтобы окончательно сбить их с толку, спросил, – Может быть, вам еще и ружье отдать?

Фитилю было не до шкуры, ему неожиданно стало хуже, он потерял сознание.

А нас на входе больницы дожидался лейтенант Кольцов. Данила завел старую песнь, что мы убили медведя. Богатыри-медбратья, собиравшиеся уезжать, подтвердили, что Фитиль о том же бормочет. Поэтому за охотничьим трофеем поехали на двух машинах, на РАФе с красным крестом и милицейской десятке. Несколько раз за дорогу лейтенант Кольцов спрашивал, из чего мы убили медведя?

– Вот из нее! – показал Данила на свою знаменитую фузею.

Мысленно с нею он уже распрощался, но особенно не горевал. Главное спрятано основное оружие, двустволка Сан Саныча и с нею патронташ. Так что теперь он мог совершенно спокойно вешать любую лапшу недоверчивому слушателю. Лейтенант Кольцов на всякий случай проверил, не заряжено ли старинное ружье. Данила его успокоил:

– У меня к ней всего одна гильза. И та уже использована!

– И ты из нее медведя убил?

– Сколько раз можно спрашивать? Из нее!

– Ох, что-то не вериться!

– Приедем, своими глазами убедишься!

Развалясь на заднем сиденье милицейского «козла» Данила блаженствовал и уже начал привирать:

– Я сначала ранил его, а потом ножом добил! – он продемонстрировал милиционерам мой подарок и тут же блюдя собственные интересы, добавил, – надеюсь, вы понимаете, что это не браконьерство, а благородный поступок. Мишкина шкура по закону должны принадлежать мне!

– Ты медведя сначала покажи!

На автомобиле расстояние тоже расстояние, мы проехали минут за двадцать. Оставив машины на дороге, к месту разыгравшейся драмы кроме нас с Данилой, двинулось два санитара с носилками, сержант и лейтенант Кольцов. В глубь леса мы пошли по следу волокуши.

Мишка лежал в том же состоянии, в каком мы его оставили, уткнувшись мордой в снег и раскинув в стороны лапы. Размеры его поразили наших сопровождающих.

– Вы понимаете, что медведь мог вас запросто задрать? – спросил лейтенант Кольцов.

– Ружье отберете, в следующий раз обязательно задерет! – сказал Данила.

У санитаров оказался с собой метр. Они стали измерять медведя. Сержант предложил прямо здесь снять шкуру с медведя. Все почему-то вопросительно посмотрели на Данилу. Он отрицательно покачал головой:

– Только после фотографирования! Только после фотографирования!

А два медбрата пробовали подсунуть под тушу носилки. Наконец, им это удалось. Господи, как же приятно скажу я вам, просто идти рядом, а не тащить что-то на себе. Санитары с милиционерами сменялись через каждые пятьдесят метров. Они, все восхищались, что мы не бросили Фитиля.

– У родной милиции учимся! – подлизывался к лейтенанту Кольцову Данила.

Пока все занимались медведем и втаскивали его в санитарную машину, пока разворачивались на узкой дороге, пока туда, пока сюда, одним словом, когда медведя выгрузили у Данилиного дома, фузея пропала. Нечего было лейтенанту конфисковывать. Хоть мой дружок и помалкивает, но я подозреваю, что сам лейтенант Кольцов посоветовал ее припрятать в лесу. А к дому Кащеева Данилы начали подтягиваться соседи. Пришли мои дед с бабкой, прибежала Настя с родителями, съехалось, чуть ли не все управление милиции. Потянулись соседи, охотники. У Цезаря в Древнем Риме наверно не было такого триумфа, как у нас Данилой.

Вместе с триумфом у меня были маленькие неприятности, дома дед решил заняться воспитанием той части моего тела, которой я думал, когда шел на охоту. А орудием воспитания он выбрал ремень. Дабы не подвергнуться унизительному наказанию, пришлось вступить с ним в переговоры и сдать без боя несколько позиций такой абстрактной категории, как свобода.

– Без моего разрешения из дому ни шагу!

– Хорошо!

– Передай своему дружку, чтобы он наш дом за сто метров обходил!

– Он сам догадался, за двести будет обходить!