…а может, и мне? Я слово-то знаю.

Каплю в квасок.

И забуду Арея… а он меня, если уже… без всякого слова отворотного… милостью царицы…

– Все ж таки плакать будешь. – Еська мне в руки платок сунул. – Оно, конечно, хорошее дело, иногда и поплакать стоит, но ты погоди чутка, ладне?

– Зачем годить?

Я на лавочку присела.

А черемуха разбуялася, встала зеленою стеной. Небось, когда цветет, туточки и дыхать-то тяжко, вона, черемуховый аромат ажно в доски въелся. Иль мне уже мерещится?

…сваха б торговалася зло, крепко, только и бабка ей бы спуску не дала. Потребвала б грошей за погляд, а еще шелков и бархату. Шелка-то нашие давали охотно, не азарские, вестимо, но какие есть, потому как после всем селом будут жениховы дары разглядывать. И не приведи Божиня победнится он, нарекут девку суконною невестой…

…еще жемчуга дарили.

…и головы сахарные, чтоб, значится, жизнь у девки сладкою была. Леденцы и пряники… а если богатый зело жених, то, богатством своим красуясь, пряники брал печатные да золотые, которые сваха за забор кидала, девкам на потеху.

Пусть едят.

Пусть тягают одна другую за косы. Глядишь, и хозяйка дому призадумается: за этакого да на пряники любая пойти восхочет.

…я чужие пряники дважды едала. И оба раза завидовала счастливице – страсть… теперь и самой смешно. И мнится, может, с тое зависти все и вышла?

Хотела жениха – получай.

– Хорошо тут… – Еська пальцем траву ковыряет, которая, одичалая, росла плотно да густо.

…а как сторговались бы за погляды, тут-то уж бабкин черед настал бы. Она б сватов в дом зазывала и причитала, что ноне бедно-то все. Пироги не ставлены, хлеба недопечены, всего-то и есть, что краюшка малая, коту на понюшку…

Она-то у меня до причитаний мастерица.

Иные и записвали.

Сваты б кивали да отнекивалися, мол, не есть-пить пришли, а токмо на девку глянуть… дальше обыкновенно. Она б хвалить меня принялася, сказывать, до чего рукаста, что встаю до солнца, а ложуся затемно, что руки у меня пустыми и не бывають…

…и с иглою управляюся.

…и с кроснами.

…и прять, и шить, и шерсть валять. В хате б чисто было. Оно-то самая распоследняя неряха к приезду сватов расстарается. И главное, что помощи ей не будет.

Своими рученьками в этот день делается.

Я б и пол выскоблила б добела… и половички выстирала-высушила б, да не обычные, особые достала б с сундуков бабкиных, васильками шитые. И занавеси повесила б нарядные.

А уж на стол…

…сколько раз представляла я себе, как стану этот стол белою скатертью накрывать да приговаривать, чтоб легла гладка да ровна, как жизнь моя дальнейшая.

На центру стола – бутыль самогону наилучшего, прозрачного, что слеза.

Это чтоб иных горестей не знала.

Пироги с капустою и с курятиною. Расстегаи. Грибы соленые и моченые. Капусточка наша. Рыба копченая… щука печеная… и куры-то, а может, если б дядька Панас расстарался, то и дичины б раздобыла. Эх, хороши перепела да с кислою клюквой.

И блинцов, конечно.

Яишенку.

Нашла б чем удивить… не консомы, значит, но все свое, домашнее. И сама б к двери приникла, слухая, чего говорят. За столом-то сидят долго, по обычаю, – должна сваха кажное блюдо отведать, не пересолено ль, не переперчено ль, не пригорело аль не упрело. И разговора течет неторопливая…

– Зось, а Зось. – Еська плюхнулся на лавку и меня приобнял.

От же ж… никакой на него управы нету.

Иль ему тоже в женихи захотелася? Если так, то пущай к бабке сватов засылает, должно ж и у меня быть все, как у людей.

Сердце замерло.

А ну как в столицах порядки иные? Тут, может, девка не толчется ночь у печи, блины выпекая. А жених не перебирает шкурки беличьи, невестушке на шубу, но духов злых зачаровывает, заместо справной бабы. Хотя… нет, дух – это вышло так… а чтоб обычаем… нет, от духа в обычаях никакого толку. Он же ж небось, пока мертвый был, совсем от людское еды отвык.

Чего б сказал?

Сглумил бы сугубо из вредности.

Але ж, чуется, не пироги от меня жениху надобны. Сунула я руку в кошель. Лежит проклятая монетка, никуда-то не девалася.

– Ну Зось…

– Чего тебе?

– А ты на Арейку шибко злая? – спросил и глядит так, глаза пуча для пущее жалостливости. И голосочек стал тоненьким, дрожащим.

– Чего?!

– Бить будешь?

– Н-не знаю…

– Если будешь, то учти, я заступаться не стану. Так что, будь добра, бей уж так, чтоб не крепко скалечить. Матушке он нужен…