Шрифт:
А вот стошнить ее стошнило.
В те же многострадальные кусты.
Глава 7
Леди и подслушанные разговоры
Я лежала, свернувшись калачиком, и старательно притворялась спящей. Получалось из рук вон плохо, притворяться я никогда не умела, но ширма, заслонившая мою постель от гостиной, с успехом компенсировала недостаток актерского мастерства.
Постель была… мягкой.
Лоскутное одеяло, пожертвованное Тихоном, теплым и уютным.
Да и вообще… мое возвращение в октоколесер – нет, надо подсказать другое наименование этой махины, пока я язык не вывернула – сложно было назвать триумфальным.
Зареванная.
Заляпанная от макушки до пят смрадной черной жижей, с прилипшими к этой самой жиже листьями и паутиной, я мало отличалась от чудовища.
Некромант, чья любезность иссякла, не соизволил руки подать. Напротив, отвесив весьма издевательский поклон, он произнес:
– Прошу прощения, благородная лайра, но кровь нежити отвратительно отстирывается. А одежды у меня не так много, чтобы ею рисковать.
Одежды ему жаль, значит.
А меня, пытающуюся забраться по скользкой лестнице, не жаль. И что мне оставалось делать? Гордо подхватить драный подол – у меня, между прочим, одежды вообще нет – и кое-как, вряд ли с подобающим благородной лайре изяществом взобраться в вагончик.
– Принимай свою красавицу, – гаркнул Ричард. И над самым ухом, паскудина этакая, я даже присела от неожиданности. – Только отмой. А то смердит.
Меня едва не сожрали, а ему смердит…
Себя бы понюхал, куст розовый.
Но я промолчала, решительно наступив себе на горло, а точнее, на язык. Все же Ричард пусть и не джентльмен ни разу, а жизнь мне спас.
Грен разохался.
Тихон поскреб длинное ухо, что, как я поняла, свидетельствовало о некоторой растерянности, и предложил принять ванну. Естественно, я не возражала.
Ванна.
Горячая вода. Ароматизированная соль из личных запасов Грена. Бутыль с вязким зеленоватым шампунем, которую сунул мне Ричард, буркнув, что от нежити всякого нахвататься можно. И пахло из бутыли подозрительно знакомо, как от противоблошиного средства, которое покупала бабушка для нашего кота.
Ладно.
Тихон принес полотенца…
И ширмы поставил, закрепив железными крючками.
Он же поднес и чая с ромом. Или скорее рома с чаем? Я даже не уверена относительно рома, но пахло от кружки спиртом, да и вкус был соответствующим. Но выпила я это успокоительное до дна. В конце концов, сегодня можно.
Ванна расслабила.
За длинную рубаху из тончайшего полотна, правда, измаранного сажей и маслом – пятна трудновыводимые и в моем мире, – я была искренне благодарна, как и за постель, в которую меня уложили бережно, пожелав напоследок хороших снов.
Ага… после всего-то…
Но я послушно закрыла глаза.
Свет не погас, скорее уж стал мягким, приглушенным. Да и обитатели вагончика никуда не делись.
– Зачем ты это сделал? – тихо спросил Грен. Почти шепотом. Но в исполнении подгорца шепот звучал весьма внушительно. Я поспешно натянула на ухо одеяло и старательно засопела.
– Что именно? Уничтожил каюшу? Это мой долг перед обществом.
Надо же, какой общественно обязанный отыскался.
– Нет. Зачем ты позволил этой твари добраться до Оливии?
Вот, и мне тоже интересно!
– Ну… если я скажу, что успел в последний момент, поверишь?
– Ахал бы дядя, на себя глядя. Ты вышел сразу за ней.
Интересно.
То есть я предавалась рыданиям по невинно оборванной жизни, прошлой жизни, а он стоял в стороночке и наблюдал? Утешать и не пытался? Впрочем, что еще ждать от этого… хама?
– Ладно… тогда пока каюша пыталась добраться до вашей красавицы, я добрался до каюши.
– Ричард!
Мне тоже захотелось заорать. Нецензурно. Но душевно. Значит, я там, на поле, медленно брела к гибели, сопротивляясь изо всех сил, которых, к слову, у меня не так и много, преисполняясь уверенности, что каждый шаг приближает меня к смерти. Мучительной, между прочим. Так вот, пока я там страдала, эта скотина рядом была?
И просто ждала момента?
Использовала меня в качестве наживки?
Остатки благодарности к поганцу таяли, как фруктовый лед на солнцепеке.
– Что? – лениво осведомился некромант. – Ты сам знаешь, как сложно добраться до такой твари. А она, между прочим, матерая. Лет двести, минимум…
– Не сочти за упрек, друг мой, но в твоих силах было поставить метку. Утром мы занялись бы каюшей, – это уже Тихон вступил в беседу. Голос у него… в один голос влюбиться можно.
Но не нужно.