Шрифт:
Почти полвека жизнь Михаила Тимофеевича связана со славным городом оружейников — Ижевском. Здесь боевыми делами гвардейцы труда ковали победу. Все 1418 дней войны путь бойцов, их ратный подвиг сопровождало самое массовое в те годы оружие — стрелковое. Сплошным потоком из Удмуртии направлялись на фронт винтовки, пулеметы, автоматы, «бронебойки», пистолеты. За образцовое выполнение заданий Родины в годы войны Ижевский машиностроительный завод был дважды отмечен высокими наградами. Только в 1943 году он обеспечил своей продукцией 8 стрелковых дивизий и 80 авиационных полков.
В ноябре 1994 года общественность широко отметила 75-летний юбилей знаменитого создателя стрелкового оружия, начальника конструкторского бюро «Ижмаша». Президент вручил ему в Ижевске российский орден «За заслуги перед Отечеством».
И ныне конструктор дважды Герой Социалистического труда Михаил Калашников не ставит точку — идет вперед, проектирует новейшие образцы оружия. Дел немало.
И по утрам видят, как невысокий, седоватый, озабоченный Михаил Тимофеевич бодро спешит на работу.
Однажды, увидев трактор, внезапно остановился. В зорких глазах мелькнул огонек.
— Вот ведь опять приснилось: в поле веду трактор. Мечтал в детстве стать трактористом или агрономом. Вот и снится. Не всем же судьба — выращивать хлеб. Такое время.
И надо сказать, что Михаил Калашников остро чувствует время…
Фотографию М. Калашникова см. в иллюстрированной вкладке.
Евгений Добровольский. Бронебойный подкалиберный
У полковника Рахманова много изобретений. Первое он сделал в одиннадцать лет.
Это он, будущий талантливый изобретатель, был вундеркиндом всесоюзного масштаба. Так его называли. О нем писала «Пионерская правда» и вещала радиостанция имени Коминтерна. Я видел пожелтевшую газету с фотографией лобастого паренька в пионерском галстуке и узковатом пиджачке, из которого он явно вырос…
И вот ему восемнадцать. В таком возрасте в свободное время курсанты переписывают стихи про любовь и мысли великих людей, иногда ведут дневники в толстой тетраде с коленкоровой обложкой и, чтобы никто не прочитал, не посмеялся, сдают в каптерку строгому, но справедливому старшине. В восемнадцать курсанты пишут письма хорошим девушкам, мечтают о любви.
Курсант Рахманов ничего не писал, схему своего первого военного изобретения он составил на пальцах, без расчета, и это была мина еще невиданной конструкции и большой разрушительной силы.
При испытании мины она так рванула, что в округе посыпались стекла. Начальник училища написал рапорт по команде, а Рахманова первый раз вызвали в особый отдел, взяли расписку о неразглашении и забрали все его записи, после чего на три дня откомандировали в Москву в отдел изобретений при Наркомате обороны.
Он шел по Садовой в курсантской шинели с танковыми эмблемами на петлицах, останавливался и не узнавал Москвы. На заборах, в витринах Мосгорсправки висели плакаты «Родина-мать зовет!», «Раздавим фашистскую гадину!»
Чертежи мины, предложенной курсантом Рахмановым, еще накануне его приезда были переданы в производство на номерном заводе.
Через год он снова возвращается в Москву, уже лейтенантом. А через несколько дней лейтенант Рахманов получил назначение в действующую армию на Калининский фронт.
Кроме Рахманова и других не нюхавших пороху лейтенантов, туда же, на Калининский, ехали бывалые фронтовики, все из госпиталей, говорили о войне, какая у немца техника…
Артиллерийский капитан в каракулевой, с кожаным верхом ушанке курил «Беломор» и рассказывал, как его первый раз ранило под Брестом — еле вывезли, а потом второй раз под Москвой, на ближних подступах, под Дедовском.
— Танки у него сильные, — говорил капитан, сплевывая табачную горечь и хлопая себя по коленке, туго обтянутой шерстяными галифе. — Лобовая броня — соткой не пробить, его голыми руками, славяне, не возьмешь.
— Факт! — охотно поддакивал военинженер второго ранга в белом неохватном тулупе.
Николай слушал — и уже забрезжила какая-то своя мысль. А что, если сделать такой снаряд, в центре которого поместить связку сердечников из тяжелого металла с большим удельным весом, сам снаряд станет легче, и за счет этого повысится его начальная скорость. При ударе о броню пусть легкий корпус снаряда разлетится в осколки, зато тяжелый сердечник пробьет броню.
Все смотрели на капитана, на его медаль «За отвагу», а Николай Рахманов думал, что сердечник в его снаряде во время удара будет сильно нагреваться, может, даже до тысячи градусов, при такой-то скорости! Это наверняка вызовет пожар, в немецких танках будет взрываться горючее и боекомплект…