Вот приводит меня на лесную поляну, где установлены кормушки с навесом.

— Здесь для оленей и лосей выкладываем зимой угощенье — ароматное сено, венички из зеленых веток, соль. Лес тогда хорош, когда в нем жизни много — зверей, птиц… — помолчав, добавляет. — Наверное слышали, такую присказку народ сложил: «Весной лес веселит, летом — холодит, осенью питает, зимой — согревает». А еще укрывает, — добавляет он уже от себя.

Беспокойно, как мне показалось, оглянувшись на луговине, Александр Иванович направляется к островку высокой сочной зелени. Наклоняется, раздвигает острые листья осоки, и сквозь ветвистые стебли водяного перца с пониклыми розоватыми колосками соцветий я вижу невысокий, всего-то в два венца, покосившийся замшелый колодец.

— А зачем в лесу колодец?

— Стояла тут лесничёвка, — говорит Александр Иванович. — Лесник с женой жил. Обихаживали они крыничку — сруб вот зробили, сток. Жили тихо-мирно, никому не мешали, никому не завидовали. Пришла война — в стороне не остались: давали приют партизанам. Дознались фашисты. Лесничёвку спалили — следа не осталось. Хозяев закатовали… Добрые были люди. Никого не выдали. А ведь и мне случалось ночевать здесь…

И вдруг:

— Многие считают, что партизаны только и делали, что поезда взрывали да гарнизоны громили. Это только, я бы сказал, первая наша задача. Под чужим сапогом не жизнь, а мука. Вторая задача — поднимать дух населения, чтобы не гнулись люди перед врагом, верили в победу, как верили мы сами. В отряде был радиоприемник, завели небольшую типографию. И бумагу раздобывали, и краску сами из сушеной черники варили. Выпускали партизанскую газету, печатали сводки Совинформбюро. Слабого подбодрить — это больше, чем голодного накормить. В деревнях у нас были свои связные, разведчики, агитаторы…

Поведал Самуйлик и о том, как в тяжелейшее время, когда по селам зверствовали оккупанты, в деревню Заполье въехали конники. Над колонной — Красное знамя. Колонна двигалась неторопливо, и казалось, нет ей конца. Мальчишки пересчитали — девяносто рядов по четыре конника в ряду. Силища!

Остановилась колонна, выехал из рядов командир с усами-колечками, речь произнес:

— Червонная армия уже недалеко. Скоро для Гитлера настанет последний час. Негоже в такую годину стоять в стороне и чекать, покуда придет вызволение. Все, кто любит Родину, кто может держать оружие в руках, идите в партизаны, помогайте всенародной борьбе.

Партизаны ехали на конях, а слух о том, что народные мстители вышли из леса, обгонял их словно на крыльях. В Белавичах, Ольшанах, Шитно и других деревнях конников встречали хлебом-солью, передавали мешки с продуктами, одеждой. В отряд вливались новые бойцы…

— Так пришел к нам Владимир Михайлович Кравчук, — рассказывает Самуйлик. — Замечательный человек. Это он нас самодельными минами обеспечивал. Смайстровал несколько сот штук. Золотые у него руки. В отряде все им зроблено: землянки, госпиталь, клуб, баня, конная мельница. В отряд пришел всей семьей. Жена его, Катерина, пекла хлеб для партизан, а пятеро детей и разведчиками были, и связными, и отцу с матерью помогали.

Вспоминает Александр Иванович такой случай. Январская стужа. Снега по пояс. В лесу все замерло, затаилось…

И вдруг — тревога:

— Каратели!

В который раз они пытаются окружить партизан, на тот раз — семейный отряд. Детей, жен, престарелых родителей уводят в безопасное место. В цепь прикрытия ложатся все, кто умеет владеть автоматом, винтовкой, гранатой. Силы неравны, да и патроны у партизан на исходе. Командир принимает решение — отходить всем, но тут по цепи ему доносят:

— Что делать? Рожает Мария…

Всего мгновение на раздумье — и из уст в уста обратно летит приказ:

— Рожает Мария. Держать бой, патроны беречь, бить только по целям! — И следом: — Нижние рубахи снять, передать для ребенка. — Оглянулся командир на лежащего рядом партизана — Ты ведь семейный? Возьми кого в помощь — принимай роды. Да погоди. — На минуту отложив автомат, сбросил полушубок: — Захвати, пригодится для роженицы. Выполняй приказ!

Потом шутили партизаны, дескать, бой они выиграли благодаря неожиданному пополнению «в лице одного бойца».

Долго не могли гитлеровцы «добраться» до отряда. Стали бомбить его с самолетов. Тогда партизаны облюбовали неподалеку болото и разводили на нем жаркие, дымные костры, изображая стоянку отряда. Немцы клюнули на приманку, без счета бросали в болото бомбы.

Взрывали мосты, железнодорожные пути, пускали под откос вражеские эшелоны, уничтожали автомашины, выводили из строя телефонно-телеграфную связь, подбили два танка, две танкетки, бронемашину, артиллерийское орудие, спасли от угона в Германию более 500 человек, освободили из тюрем 48 узников…

Александр Иванович давно обещал свозить меня к месту бывшего партизанского отряда. Да все не было машины. Но в ту памятную осень машина нашлась. Выехали ранним туманным утром. Но вот природа ожила, заиграла яркими осенними красками.

По обе стороны дороги — лес в два яруса. Молодые деревца выстроились плотной шеренгой, будто от кого «стариков» защищают. Александр Иванович объясняет:

— То, что впереди, — посадки, послевоенные. Раньше лес стеной к самой дороге подступал. А фашисты леса страх как боялись. Из-за нас, партизан. Вот и свалили деревья по обе стороны дороги метров на десять, а где и больше. Дескать, так виднее, когда люди будут выходить из леса. Да только зря лес сгубили…