— Ну что, принцесса, пойдем спать? — спросил Куп, снимая смокинг и ослабляя галстук. Несмотря на усталость, он выглядел так же безупречно, как и в начале вечера.

— Посмотри хорошенько, разве я еще не превратилась в тыкву? — откликнулась Алекс, которая поднималась по лестнице, держа в руке атласные туфельки на высоком каблуке.

У Алекс не было сил даже подобрать платье, и подол волочился за ней по ступенькам.

— Нет, моя дорогая, — тихо ответил Куп, — Не превратилась и никогда не превратишься.

Услышав эти слова, Алекс обернулась и благодарно улыбнулась Купу. С ним она чувствовала себя как в самой настоящей сказке — во всяком случае, ощущение нереальности происходящего нередко посещало ее. Алекс даже приходилось напоминать себе, что на самом деле она врач, работает в больнице, выхаживает младенцев и живет в однокомнатной квартирке, до потолка набитой всяким хламом. Правда, у нее были гораздо большие возможности, но она уже давно запретила себе пользоваться ими. А Куп привнес в ее жизнь роскошь, красоту, волшебство.

Она заснула в его объятиях, как только ее голова коснулась подушки. Когда в половине шестого прозвонил будильник, Алекс только перевернулась на другой бок. Она бы определенно проспала, но Куп не без сожаления разбудил ее.

Через полчаса Алекс уже ехала в своем стареньком «Фольксвагене» по направлению к больнице. Она окончательно пришла в себя, но прошедшая ночь по-прежнему казалась ей чудесным сказочным сном. Алекс была готова предположить, что все это произошло не с ней, пока не увидела утренние газеты. Все они, словно сговорившись, опубликовали на первой полосе огромную фотографию, на которой она была запечатлена вместе с Купом в момент, когда они поднимались по лестнице церемониального зала Академии киноискусств.

— Смотри, эта актриса ужасно похожа на тебя! — сказала Алекс одна из сиделок, заглянувшая ей через плечо, пока та в немом изумлении рассматривала снимок. Потом взгляд сиделки упал на подпись под фотографией, и глаза ее удивленно округлились. Александра Мэдисон. Куп забыл сказать репортерам, что она — врач, и Алекс в шутку упрекнула его за это. «Теперь они напишут, что я — просто Александра Мэдисон, — сказала она ему, не подозревая, как близки ее слова к истине. — „Доктор Александра Мэдисон“ смотрелось бы куда внушительнее! Хотя это и не ученое звание, но я горжусь им, и мне хотелось бы, чтобы ты именно так меня представил».

"Я не сказал им, что ты доктор, по одной простой причине, — со смехом парировал Куп. — Если бы репортеры узнали, что ты доктор, уже завтра все газеты писали бы о том, что меня повсюду сопровождает личный врач-геронтолог.

Или того лучше — медсестра психоневрологического профиля".

Как бы там ни было, на фотографиях в газетах Алекс буквально сияла. Куп, державший ее под руку, тоже улыбался, как бы давая всему миру понять: у него все в порядке, он ни от кого не скрывается и наслаждается жизнью. Именно этого он и добивался, и его пресс-атташе, позвонивший на следующий день после церемонии, поздравил его с успехом.

— Отличный ход. Куп, — сказал он. — Не сказав ни слова, ты опроверг все те лживые слухи, которые распускали про тебя эти паршивые газетенки.

И это действительно было так. Одним фактом своего появления на публике с Алекс он напомнил всем любителям дешевых сенсаций, что Купер Уинслоу был и остается всеми признанной знаменитостью и что даже самые респектабельные женщины счастливы в его обществе, даже несмотря на то, что он сделал ребенка какой-то третьеразрядной порноактрисе.

В вечерних выпусках газет их фотографии появились снова, и когда Куп позвонил Алекс в больницу, у него оказалась припасена для нее любопытная новость.

— Мне тут звонили редакторы отделов новостей из самых уважаемых газет страны, — сказал он. — Они хотели узнать, кто ты такая и чем занимаешься.

— И ты сказал им?

— Конечно! Кстати, на этот раз я сообщил им, что ты — доктор. Самый настоящий доктор, без этих дурацких приставок «доктор философии» или «доктор искусств», — с гордостью ответил Куп. — Еще их интересовало, не собираемся ли мы пожениться. Я сказал, что ничего определенного на этот счет сказать пока не могу. Единственное, что я счел возможным довести до их сведения, это то, что ты занимаешь в моей жизни совершенно особое место и что я тебя просто обожаю.

— Что ж, теперь у них есть о чем подумать, — заметила Алекс, отпивая остывший кофе омерзительного вкуса.

К тому моменту, когда Куп позвонил ей, она проработала больше двенадцати часов и буквально валилась с ног. К счастью, смена против обыкновения выдалась спокойная, и все равно Алекс была без сил. Не помогали ни кофе, ни витамины; очевидно, все дело было в том, что Алекс нечасто приходилось выходить на работу после длительной ночной вечеринки и она попросту к этому не привыкла. Она засыпала буквально на ходу. А вот Куп был бодр: он проспал до одиннадцати, с аппетитом позавтракал, посетил массажиста, специалиста по иглоукалыванию и парикмахера и теперь чувствовал себя свежим и отдохнувшим.