Опыт некоторых зарубежных стран свидетельствует о том, что обязательные работы (за рубежом – общественные) могут быть назначены только вместо кратких сроков лишения свободы. Так, в соответствии со ст.22b УК Голландии «В случаях, когда судья рассматривает вопрос о безусловном тюремном заключении не больше, чем на шесть месяцев или о наказании, связанном с лишением свободы, если подлежащая реальному применению часть срока не превышает шести месяцев, вместо них он может назначить наказание в виде общественных работ» [22] .

Некоторые авторы, обращаясь к опыту зарубежных стран, предлагают рассмотреть вопрос о возможности назначения обязательных работ только с согласия осужденного. Так, например, В. К. Дуюнов пишет по этому поводу: «Представляют интерес … предписания ст.49 УК Испании о том, что работы на пользу общества не могут назначаться без согласия осужденного, и применение данного наказания должно преследовать уголовно-правовые, а не экономические цели» [23] . Т. А. Качаева, говорит о том, что по уголовному законодательству Норвегии общественные работы назначаются по согласию осужденного, по УК Голландии – с согласия или по просьбе осужденного в порядке замены лишения свободы сроком до шести месяцев. В связи с этим она считает, что в тексте ст.49 УК речь должна идти об общественных работах, которые могут назначаться только с согласия осужденного. [24]

Приведенные позиции являются спорными. Во-первых, неясно, почему из всей системы наказаний только один его вид должен назначаться с согласия осужденного и регламентируется особо. При таком подходе нарушается одно из правил законодательной техники – единообразие при регламентации сходных отношений. Во-вторых, тогда утрачивается один из признаков уголовного наказания – его принудительный характер, что означает, что наказание назначается независимо от воли осужденного. В-третьих, говоря об уголовном законодательстве Голландии и Норвегии, следует заметить, что общественные работы в этих странах назначаются в порядке замены лишения свободы (тюремного заключения), поэтому их назначение и предполагает согласие осужденного. У нас же обязательные работы являются самостоятельным наказанием, входящим в перечень наказаний, предусмотренный ст. 44 УК, поэтому и условия его применения должны быть аналогичны другим наказаниям.

Уголовный кодекс устанавливает ограничения по применению обязательных работ. Так, в частности, в соответствии с ч. 4 ст. 49 УК они не могут быть назначены: а) лицам, признанным инвалидами первой группы; б) беременным женщинам; в) женщинам, имеющим детей в возрасте до трех лет; г) военнослужащим, проходящим военную службу по призыву; д) военнослужащим, проходящим военную службу по контракту на воинских должностях рядового и сержантского состава, если они на момент вынесения судом приговора не отслужили установленного законом срока службы по призыву.

Оценивая приведенное положение, некоторые исследователи пишут: «Неоспоримым достоинством Уголовного кодекса РФ 1996 г. является включение в ст. 49 перечня категорий лиц, к которым не могут применяться обязательные работы… Таким образом, закон особо выделяет категорию граждан, которым не может быть назначено наказание в виде обязательных работ по признаку трудоспособности» [25] .

Более того, ряд авторов говорят о необходимости расширения ограничений по применению обязательных работ. Так, например, Е. В. Благов считает, что в наказании, существом которого является выполнение трудовой функции, порог, связанный с пенсионным возрастом, тем более необходим. [26] По мнению А. Э. Жалинского, впоследствии может возникнуть потребность в расширительном толковании этой нормы, поскольку военнослужащий или работник правоохранительных органов по причинам их постоянного нахождения на службе такому наказанию подвергнуты быть не могут. [27] По мнению Н. Д. Евлоева, нецелесообразно применять наказание в виде обязательных работ не только к беременным женщинам и женщинам, имеющим детей в возрасте до трех лет, но и к женщинам, имеющим несовершеннолетних детей, т. к. воспитание подрастающего поколения – основная задача не только отдельной семьи, но и государства в целом. [28]

Однако ни с одной из приведенных позиций согласиться не можем, напротив, включение стольких ограничений по применению обязательных работ, ряд из которых не обусловлен объективными причинами, препятствует потенциалу обязательных работ выступать в качестве альтернативы лишению свободы при совершении преступлений, характеризующихся невысокой общественной опасностью.

Не вызывает сомнений необходимость установления ограничений по применению обязательных работ к инвалидам I группы. Так, критерии, используемые при осуществлении медико-социальной экспертизы граждан федеральными государственными учреждениями медико-социальной экспертизы, определяющие основания установления групп инвалидности, определены приказом Минтруда России от 17 декабря 2015 г. № 1024н «О классификациях и критериях, используемых при осуществлении медико-социальной экспертизы граждан федеральными государственными учреждениями медико-социальной экспертизы» [29] . В соответствии с п.10 названного приказа критерием для установления первой группы инвалидности является нарушение здоровья человека с IV степенью выраженности стойких нарушений функций организма человека (в диапазоне от 90 до 100 %), обусловленное заболеваниями, последствиями травм или дефектами (это стойкие значительно выраженные нарушения функций организма человека, обусловленные заболеваниями, последствиями травм или дефектами, в диапазоне от 90 до 100 % – п. 4 приказа).

Проанализировав положения названного приказа, можно сделать вывод, что инвалидами I группы признаются лица, лишенные способности к самообслуживанию, нуждающиеся в постоянной посторонней помощи и уходе и т. д., поэтому и применить к ним обязательные работы невозможно.

Далее в числе лиц, которым не могут быть применены обязательные работы, названы беременные женщины. Думается, что в данном случае законодатель попытался проявить акт гуманизма, проявив заботу о беременных женщинах. Однако тем самым, как справедливо отмечает Э. А. Черенков, во-первых, беременные несудимые женщины были поставлены в худшее положение, чем судимые, поскольку первые должны трудиться до наступления отпуска по беременности и родам. Во-вторых, если женщина беременна на момент вынесения приговора, то работы ей назначены быть не могут даже на ранних сроках беременности, а если женщина забеременела сразу после вынесения приговора, то она вправе обратиться в суд с ходатайством об отсрочке отбывания наказания только со дня предоставления ей отпуска по беременности и родам (ч. 3.1 ст. 26 УИК РФ – прим. автора), [30] что по меньшей мере нелогично, т. к. фактически получается, что вынесенный приговор значительно ухудшает положение беременной женщины.

И самое главное, исключая беременную женщину из числа лиц, которым могут быть назначены обязательные работы, законодатель тем самым лишает ее возможности быть осужденной к одному из самых мягких наказаний, поскольку суд должен рассматривать вариант назначения иного наказания, где нет подобного ограничения. К числу таковых в УК относятся только штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (которое практически не предусмотрено в санкциях статей Особенной части УК в качестве основного наказания), ограничение свободы, лишение свободы. Думается, что наличие такого ограничения противоречит и принципу справедливости, и принципу равенства, а также алогично. Эта коллизия может быть устранена посредством уточнения нормы – замены слов «беременным женщинам» на «беременным женщинам при предоставлении им отпуска по беременности и родам».