Не тревожа попусту Владимира Ильича с его "знаменитым выступлением на Съезде РКСМ" - специально для подобного рода оппонентов, в принципе отрицающих наличие каких бы то ни было болезней, кроме медицинских и медико-социальных - для сопоставления. "Болезнь Паркинсона" - дегенеративное заболевание экстрапирамидной моторной системы, названной так в честь британского врача и автора "Эссе о дрожательном параличе" Джеймса Паркинсона и "Болезнь Паркинсона" как результат исследования Сирилом Н. Паркинсоном, британским писателем, драматургом и журналистом болезни Бюрократии, в конечном счете вводящей государственные организации и учреждения в "коматозное состояние" в его всемирно известной работе "Законы Паркинсона". Болезни, не имеющей ни малейшего отношения ни к дрожательному параличу, ни к каким бы то ни было венерическим и прочим медико-социальным болезням.

К тому же и Аристотель, не ссылаясь при этом на В.И.Ленина, потому как уж это то я точно знаю, он не присутствовал на съезде РКСМ и не слышал знаменитого выступления Владимира Ильича перед молодежью, в своей всему миру известной работе - "Никомаховой этике" обстоятельно ведет речь о возможности излечения социальных больных. О принципиальной "неисцелимости распущенного", "не способного к раскаянию, потому что он придерживается своего собственного выбора", и возможности исцеления "невоздержанного", потому как "всякий невоздержанный способен к раскаянию". При этом, пишет он, "испорченность [нрава] похожа на такие болезни, как, скажем, водянка или чахотка, а невоздержанность на эпилептические припадки: первая представляет собою непрерывно действующую, а вторая - приступообразную подлость". [2. C.207]

Болеет человек. Болеет и общество. Казалось бы, болеет потому, что оно человеческое. Однако общество болеет не потому, что болеет человек. Напротив, человек болеет именно потому, что болеет общество, поскольку эти его болезни - болезни не в общепринятом значении этого слова, не медицинские, хотя с организмом в определенном смысле также связанные, а болезни общественные.

В связи с этим к человеку, поскольку он - существо общественное, вдобавок к традиционным болезням, прибавляются еще и иные, - болезни социальные.

Причем, при всем их качественном своеобразии, социальные болезни не порывают связи с болезнями традиционными. Поскольку нравственность есть человечность, то вполне логично предположить, что и человеческий организм также настроен на нравственное поведение.

Положительные эмоции, доброжелательность, жизнерадостность, улыбчивость, отзывчивость, хорошее настроение и т.п.
– чрезвычайно желательны для человеческого здоровья.

Единственный в мире Артист, не покидавший сцену вплоть до 101-летнего возраста, В.Зельдин, на вопрос о секрете его долголетия ответил: "Я в жизни никогда никому не завидовал". Стало быть, завистью, этой гнусной социальной болезнью, отродясь не страдал. В другой раз, отвечая на тот же вопрос, он сказал: "Я людям, чем мог, помогал". Подумав, добавил: "Надо быть честным". Стало быть, упаси бог!
– не подлым, не лживым, и не пакостным. Верно, у добродетельных есть объективный фактор, в определенно смысле подкашивающий их здоровье - угрызения совести. Но, поскольку они добродетельны - эти угрызения не столь часты и по-своему для его нравственного здоровья целебны.

Злобность, подлость, завистливость, лицемерие, лживость и т.п. человеку противопоказаны и потому даже с точки зрения традиционной медицины для его здоровья далеко не благотворны. Более того - болезненны.

Если добродетельного человека угнетает крайне редкое для него недостойное поведение, то подлый - причем на постоянной основе, нестерпимо страдает от принципиально противоположного - от невозможности подлить, людям пакостить. Оно и верно - тогда для него нет смысла жить.

Это явление столь свойственно подлым, что нашло свое отражение в отечественной литературе.

В одном из рассказов А.Чехова трактирщица мается. Уснуть не может. Ворочается. За сердце хватается. Неужели за весь день никому не напакостила?

О, Господи, вспомнила! И мгновенно уснула.

Если угрызения совести добродетельных людей лечат, то неодолимое желание подлить подонков калечит.

Впервые мысль о наличии в человеческом обществе наряду с классической медициной и свойственными ей болезнями также и болезней социальных, связанных с образом жизни людей, дефектами их характеров появилась у меня еще в далеких 60-х годах прошлого столетия.

Во второй половине 60-х, мне в ту пору не было и тридцати, по окончании сельхозработ, куда ежегодно по осени в сентябре в помощь колхозникам отправляли студентов с преподавателями в качестве руководителей, решил провести собрание с ребятами и подвести итог месячной работы.

В принципе, проблем не было. Работали хорошо и с настроением. Студенты неплохо заработали. И питались славно. Но среди ребят, а их человек тридцать, были двое, от остальных студентов весьма отличные.

Один - рослый, сильный. Другой, что возле первого постоянно крутился - щуплый, невысокий, характером слабоватый. Таких, как правило, ребята "шестерками" называют. Когда все работали, они прятались за каким-нибудь стогом сена. Спали, либо о чем-то оживленно разговаривали. Однако обеды и ужины не пропускали.

На собрании, похвалив за добрую работу и поведение остальных ребят и девчат, обращаюсь к этим двум. "В отличие от других, - говорю им, - Вы, видимо, считая себя умнее их, от работы прятались и лишь на время еды появлялись. Это крайне непорядочно и весьма для Вас чревато. Вы вступили на тропу Подлости. А подлость для человеческой личности - что раковая опухоль.

Есть болезни традиционные, с медициной связанные. А есть болезни социальные. Подлость - не только для нашего времени, а на все времена - самая из них опасная и далеко не всегда излечимая. Чуть запустите - и непременно как нравственные личности "концы отдадите"".