Шрифт:
– Скоро? – спросил он.
– Сиди смирно, – приказал Зебрик. Он стоял над другом и держал над его головой в вытянутой руке краснобокое яблоко. Санька снова зажмурился, прошла еще минута, и вдруг яблоко свалилось на голову.
– Ну? – заботливо наклонился Зебрик. – Придумал?
– Нет! – медленно произнес Санька и потрогал голову – не вскочила ли шишка.
– Давай теперь я, – предложил Зебрик.
Санька протянул яблоко и стал выбирать, на какую из двух макушек его опустить. Так и не решив, уронил яблоко, и оно ударилось между макушек.
– Ну? – спросил Санька.
– Верный способ, – ответил Зебрик.
– Придумал?
– Ага. Мы будем делать не трехколесную самоходную тележку, а настоящую машину, – он почесал голову.
– У-у-у, – недовольно протянул Санька, – я думал, правда, – и тоже почесал ушибленное место.
– Все великие люди всегда боролись, потому что им не верили, – обиделся Зебрик. – Нам же все равно покупать мотор от машины? Все равно! Чем его тратить на какую-то маленькую тележку, лучше уж делать настоящий автомобиль. Это называется рентабельностью. И будет решена транспортная проблема.
– А где мы остальные части возьмем?
– Купим.
Санька еще сомневался, а Зебрик сунул в карман ньютоново яблоко и побежал к отцу узнавать адрес технической библиотеки. Потом они договорились, что Зебрик возьмет чертежи машины в технической библиотеке, а Санька пока подумает, где взять денег на мотор и на кое-какие остальные детали, и ребята разошлись в разные стороны.
5. Постное масло
Пока Санька катался на трамвае и решал транспортную проблему, обед у бабушки Наташи успел три раза подогреться и остыть.
– И где ты только пропадаешь? Мыслимое ли дело до таких часов не есть?
– Я у Зебрика был.
– То-то же, что у Зебрика.
Пока бабушка подогревала картошку и кипятила молоко, Санька расчистил место на кухонном столе и положил рядом двух графов. Сонькина книжка была порядком потрепана, Леночкина совсем-совсем новая. Санька сейчас не собирался читать, он только хотел сравнить книжки.
Бабушка помешала картошку, и ей показалось, что картошка подгорает. Она достала с полки бутылку с подсолнечным маслом и замешкалась, закрывая дверцу висячего шкафчика. В это время крышка на кастрюле с молоком шевельнулась, как живая.
– Баашка! – крикнул Санька. – Молоко!
Бабушка охнула, одну секунду искала, куда поставить бутылку с маслом, чтобы освободить руки, и поставила на книжку.
Санька оторопело смотрел на бутылку. Две мысли сразу мелькнули у него в голове. Первая мысль была гениальная. Он вспомнил, что если сдать такую бутылку в магазин, за нее дадут 12 копеек. А за бутылку из-под кефира – 15. А за разные склянки-банки еще, наверное, больше. А за бутылки из-под шампанского? А за пузырьки? У Зебрика одних бутылок из-под шампанского в сарае штук сто. И пузырьков – уйма. В общем, первая мысль была такая: «Эврика! Финансовая проблема решена!».
Вторая мысль была простая: «Что теперь будет с книжкой?»
Когда Санька схватил бутылку, он увидел, что на щегольской обложке Леночкиного «Графа Монте-Кристо» остался жирный полумесяц.
– Баашка! – крикнул в отчаянии Санька. – Что ты наделала?
– Боже мой, – всплеснула бабушка руками, и ее усатая родинка виновато вздрогнула.
Санька осторожно взял книжку обеими руками и протянул, как обвинительный документ:
– Ты думала, это картошка, да?.. Ты собиралась ее поджаривать, да?
Бабушка схватила полотенце и хотела вытереть пятно. Санька в ужасе отстранился:
– Размажешь!
– Да что ж я такая старая дура, – ругала себя бабушка. – Слепая стала, ничего не вижу. Ты уж извини, внучок, свою старую бабку.
Она села на табуретку, вытерла фартуком глаза. Они у нее были такие усталые, выцветшие, наверное, от слез. Бабушка говорила, что во время войны ей много пришлось плакать.
– Баашк, ты что? Не надо, тебе нельзя плакать.
– Я не плачу.
– Ты из-за книжки, да?
– Что ж я такая слепая дура…
– Ты не виновата, – вздохнул Санька. – Ты мне говорила не читать за обедом, говорила? Любой дурак скажет, что я сам виноват.
Санька подошел совсем близко к бабушке и легонько тронул ее за плечо, чтоб она перестала волноваться. Бабушка Наташа погладила Саньку, взъерошила ему выцветший, похожий на мочалку чуб.
– Взрослый уже стал. Жалеть свою бабку научился.
Бабушку Санька утешил, а самому ему утешиться было нечем. Жирный полумесяц обезобразил всю обложку. Как отдавать такую книгу Капельке?