Никто этого озера не чистил, и очень скоро бетонное дно покрылось толстым слоем ила. Появились водоросли, тритончики, головастики.

Вот про это озеро и вспомнили друзья. Операцию решили провести ночью, чтобы не возбуждать подозрений.

По черной воде озера плавали желтые листья. Фонарь на столбе раскачивался, и лампочка то гасла, то зажигалась. Ветер наверстывал упущенное. Казалось, он вместе с листьями хочет сорвать и фонарь и бросить его в озеро. Если бы это случилось, фонарь, наверное, зашипел бы и медленно утонул.

По широкой аллее, испуганно оглядываясь и со страхом прислушиваясь к шуму деревьев, крались отчаянные смельчаки. Трехколесная тележка «ЗИГ-1» мягко шуршала по листве. Ведро на этот раз не громыхало. Под ним лежал собранный в кольцо шланг. Кроме шланга, лопатки, угольного сита и ведра в тележке подпрыгивала клетка Для ужа. Можно было подумать, что ребята выехали на опасную работу – охоту за ядовитыми змеями. Но нет, клетка, в которой до сегодняшнего ночного путешествия у Саньки жил уж, нужна была совсем для другого.

Заехали с подветренной стороны. На спине у Черномора каким-то чудом держался большой кленовый лист. Мигание фонаря придавало озеру и особенно дядьке Черномору причудливый и таинственный вид. Зебрик посмотрел на воду, поежился:

– Черная.

– А ты думал какая?

– Холодная, наверное.

– А ты думал какая?

Зебрик наклонился, пытаясь при свете мигающего фонаря разглядеть дно:

– А может, здесь ничего и нет?.. Только зря простудимся.

– Сам говорил, есть, а теперь нету, – разозлился Санька.

– Теоретически есть.

Деревья раскачивались и шумели, шумели, шумели. Ветер посрывал с них все пожелтевшие листья, но иногда откуда-то вдруг срывался еще один и медленно планировал на воду.

Санька стал разуваться. Но, развязав шнурки, подумал и завязал опять. Он вспомнил, что рыбаки, когда тянут бредень, не разуваются, чтоб не простудиться и не порезать ноги.

– Подожди, – засуетился Зебрик. – Я налажу шланг.

Он высвободил его и скрылся в кустах, где надел одним концом на водопроводную трубу. Включил на всю воду. Шланг, как живой, стал извиваться и чуть не окатил Саньку водой раньше времени. Друзья подкрались к шлангу, поймали, привалили тяжелым камнем. Клетку, в которой жил уж, перевернули вверх дверцей.

Санька повернулся спиной к озеру, чтобы не видеть черной воды, и начал осторожно спускаться. Раздался легкий всплеск. Ноги до колен провалились в жидкую грязь.

– Холодно? – участливо спросил Зебрик.

– Не-не очень, – стуча зубами, ответил Санька. – Дно жидкое.

– Противно?..

– Агга… Давай ведро.

Зебрик подал ведро. Санька зачерпнул жидкого дна у самого берега В воде ведро казалось легким, а как только вытащил из воды, так сразу ощутил тяжесть.

– Держи.

Зебрик обеими руками принял ведро, вылил содержимое в открытую дверцу клетки Жидкая грязь потекла через круглые дырочки наружу, как из мясорубки.

Санька выскочил из озера.

Отвалил камень и направил струю в дырочки – сначала с одной стороны, потом с другой, с третьей. Шланг упруго вздрагивал в руках и рычал. Через минуту в клетке ничего не осталось, кроме нескольких камешков и осколка бутылочного стекла. Санька взял все это и со злостью швырнул в кусты.

– Нету.

– Ты близко зачерпнул.

Второе ведро зачерпнул в трех шагах от берега. Промыли – опять ничего: несколько камешков да солдатская пуговица.

– Ты далеко зачерпнул, – сказал Зебрик.

В третий раз отмерил два шага и набрал полное ведро первоклассной грязи. Подал Зебрику, а сам не стал вылезать.

Грязь вместе с водой со свистом вылетала через дырочки в разные стороны, и вдруг Зебрик услышал, как какие-то мелкие предметы заметались по клетке, словно попавшие в силок птицы.

– Есть! Есть! – закричал он.

Санька выскочил из озера, поддерживая штаны. Они стали такими тяжелыми, что их не мог уже удержать пояс. «Еще никому из мальчишек не доводилось открывать такие трудные клады, – подумал он. – Тому Сойеру с Геком было хорошо: их клад находился в сухой пещере». Санька запустил руку в клетку. Да, это были деньги. Но, во-первых, на них ничего нельзя было купить, потому что это были старые деньги, во-вторых, они долго пролежали в воде и поржавели, а в-третьих, их было всего две монеты. И сколько потом Санька ни лазил, ничего стоящего в озере Черномора больше не зачерпнул.