Это было какое-то особенное чувство растворимости в мире, прозрачности, словно она перешла из одной субстанции в другую и не шагает по улице, а растекается световым потоком.

Декабрьский ветер подметал середину улицы, троллейбусы и автобусы шуршали шинами по голому асфальту. Снег лежал только на крышах домов и во дворе музея. Да по переулку мимо гравюрного кабинета летело, закручиваясь, колючее облако поземки. На переходе оно ударилось о толпу людей, в которой была Надя, и рассыпалось, заставив всех поежиться.

Надя перебежала двор музея, поднялась по ступенькам, двумя руками потянула на себя тяжелую дверь. Она первый раз открывала ее сама. В какую-то долю секунды подумала, что не справится и придется кого-нибудь просить, но дверь открылась, и она проскользнула внутрь, в теплый сумрак вестибюля.

Небольшая очередь у кассы была настроена весело. Наде было знакомо это ощущение праздничного возбуждения. Она могла не приходить несколько недель в музей, могла совершенно спокойно думать о его посещении, но стоило ей увидеть стеклянный фонарь крыши, подпираемый белыми колоннами, стоило ступить на мраморные ступени лестницы, как она начинала торопиться и в раздевалку спускалась бегом.

– Надьк, здравствуй!

Перед ней стоял долговязый мальчишка в черном костюме. Из верхнего кармашка торчал вчетверо сложенный платок.

– Чиз! Ты что здесь делаешь?

– Ничего, – смущенно пожал он плечами. – Пришел вот. Вернее, ухожу. А это ты?

Он взял у гардеробщика пальто и шапку и отошел в сторону, чтобы одеться.

– А я смотрю: ты это или не ты? Оказывается, ты, – сказал Чиз, растерянно улыбаясь. Шапку он не надевал и пуговицы пальто не застегивал.

– Как я рада тебя видеть, ты не представляешь, – призналась Надя.

– И я тоже. Я приходил к вам в школу приглашать к нам на танцы. Но ты там больше не учишься.

– Нам дали квартиру в другом районе. И я теперь учусь в новой школе. Это уже третья школа в моей жизни.

– А где твоя новая школа? – поинтересовался он.

– Это далеко. Почти в Царицыно. До метро Каширская, а потом на автобусе. Кавказский бульвар.

– Знаю, – кивнул Чиз. – Там моя бабушка живет около кинотеатра «Космос».

– А я как раз в этот кинотеатр в кино хожу.

– «Войну и мир» смотрела?

– Смотрела.

– Савельева ничего, да?

– Ничего, – согласилась Надя. – Только глаза у нее голубые, а у Наташи Ростовой должны быть черные.

Чиз кивнул, соглашаясь. Больше он не знал, о чем ее спросить, и начал деловито застегивать пуговицы, с преувеличенной тщательностью нахлобучил шапку.

– Ну, пока!

– До свидания, Чиз, – сказала Надя.

В ее голосе прозвучало сожаление. Сожаление чувствовалось и в ссутулившихся плечах и неуверенной походке Чиза. Надя проводила его взглядом до самой двери.

С этим мальчишкой она училась пять лет. И до пятого класса он был Игорем Сырцовым. А когда стали изучать английский язык и узнали, что сыр по-английски «чиз», его прозвали Чизом. А неразлучному дружку Юрке Миклашевскому прибавили к имени букву «з» для однозвучности и стали звать их Чиз и Юриз.

Были они оба светловолосы, длинноруки, через парту дотягивались, чтобы дернуть за косичку. Но если у Чиза волосы были мягкие и он аккуратно зачесывал их назад, то голова Юриза казалась колючей. В карикатуре Надя нарисовала ему вместо головы зеленый каштан с колючками и посадила верхом на двойку с минусом. Чиз скакал за своим приятелем верхом на тройке с плюсом.

Друзья долго стояли перед стенгазетой, до самого звонка.

На перемене к Наде подошел Чиз и, церемонно шаркнув ногой, как это делают актеры в телевизионных спектаклях про испанцев, сказал:

– Благодарю за внимание.

На другой перемене к Наде подошел Юриз и, угрожающе наклонившись, проговорил:

– Благодарю за внимание.

Зоя Федорова, сидевшая с Надей за одной партой, не выдержала и фыркнула:

– Какие вежливые стали.

На третьей перемене Чиз и Юриз снова направились к Наде. По проходу они двигались, тесно обнявшись. Приблизившись к парте, Чиз состроил на своем лице гримасу почтительного внимания и спросил:

– Простите, пожалуйста, вы не скажете, а то мы забыли, мы поблагодарили вас за внимание?

– Да, скажите, пожалуйста, – поддержал его Юриз.

Надя засмеялась, но лица мальчишек оставались серьезными.

У Чиза в глазах отразилось театральное недоумение.

– Юр, как тебе нравится такое отношение?

– Мне не нравится. За это по шее дают.

– Тогда пойдем в Совет безопасности и обсудим создавшуюся ситуацию.

Они в обнимку удалились в коридор обсуждать ситуацию. Выглянув через некоторое время в коридор, Надя и Зоя увидели их около бачка. Чиз и Юриз по очереди передавали друг другу кружку и, прежде чем выпить глоток воды, чокались с бачком.