Шрифт:
В его словах была гордость человека, который хорошо сделал свое дело. Говорить ему было трудно. Когда он замолчал, Саттону показалось, что все кончено. Мгновение спустя он снова начал дышать, в горле у него хрипело и булькало. Кожа на висках потрескалась от ожога, из трещин сочилась кровь. Челюсти двигались медленно, изо рта со свистом и хрипом вырывались слова.
— Было сражение… в восемьдесят третьем… я видел, как он шел… хотел совершить прыжок во времени…
Он глотал окончания, набирал воздух, вновь пытался говорить:
— У них были новые пистоле… Они подожгли кора…
Он повернул голову набок, и наконец увидел Саттона.
Он приподнял голову, потом откинулся назад, тяжело дыша.
— Саттон! — прошептал он.
Саттон склонился над ним.
— Я понесу вас. Отвезу к доктору.
Человек смотрел на него, не отрываясь, и шептал только два слова:
— Эшер Саттон… Эшер Саттон…
На краткий миг в глазах умирающего вспыхнула гордая радость, какой-то фанатичный восторг. Он с трудом приподнял правую руку, и сложил пальцы в непонятном знаке. Было непохоже, что он собирается перекреститься…
Но блеск в его глазах быстро угас, рука упала, пальцы разжались. Можно было и не слушать сердце, и так было ясно, что страданиям его пришел конец.
Саттон медленно поднялся на ноги.
Пламя утихало, птицы улетели. Сгоревший корабль наполовину затянула трясина. Очертания его показались Саттону незнакомыми, а уж он на своем веку звездолетов повидал немало.
Человек назвал его по имени. Перед смертью взгляд его на мгновение загорелся, он пытался подать какой-то условный знак. И «…в восемьдесят третьем было сражение…»
В восемьдесят третьем году? Или — веке? Кто-то там пытался совершить прыжок во времени. Белиберда какая-то. Какие еще прыжки во времени?
Я-то точно знаю, что с этим парнем никогда в жизни не встречался, сам себе говорил Саттон, как будто оправдываясь. Боже правый, я его не знаю! А он назвал меня по имени — значит, он меня знал и хотел сделать рукой какой-то знак. Похоже было даже, что он рад меня видеть.
Саттон опустил взгляд и посмотрел на мертвое тело, лежавшее у его ног, и сердце его сжалось от горечи и сострадания.
Он осторожно опустился на колени и стал ощупывать безжизненное тело — нет ли какого-нибудь пакета, документов, или хоть чего-нибудь чтобы можно было понять, кто перед ним.
Он знал меня, думал Саттон. И мне нужно понять, откуда.
В нагрудном кармане комбинезона оказалась небольшая книжка. Саттон осторожно вытащил ее.
Обложка была из черной кожи с золотым тиснением, так что даже при свете луны Саттон смог прочесть буквы, сочетание которых резануло по глазам:
Эшер Саттон
ЭТО СУДЬБА
Саттон просто окаменел. Сгорбившись, сидел он на корточках и, не отрываясь, смотрел на золотые буквы на обложке.
Книга!
Книга, которую он собирался написать, но еще и не начинал!
Книга была перед ним, зачитанная, видимо, не раз переходившая из рук в руки…
С болота поднимался холодный туман. Кричала одинокая выпь…
Странный звездолет свалился в болото и сгорел. Из него успел выскочить человек. Перед смертью он узнал Саттона и назвал его по имени. В кармане у него оказалась книга, которая еще не была написана. Таковы факты. Несвязные, непонятные факты.
В темноте послышались голоса. Саттон встал и прислушался. Голоса послышались вновь, на этот раз ближе. Кто-то шел к месту происшествия.
Саттон быстро пошел вверх по склону к машине.
Больше мне здесь делать нечего, сказал он себе.
Глава 17
За кустами сирени прятался человек, в тени забора притаился другой.
Саттон медленно шел вперед. Тянул время, по пути соображая, как быть.
— Джонни! — беззвучно произнес он.
— Да, Эш, — беззвучно ответил голос.
— Как ты думаешь — их там только двое или еще есть?
— Похоже, Эш, что где-то есть еще один, но пока непонятно, где именно. Все вооружены.
Саттон ощутил радостную уверенность в себе. Ему помогали, он был не одинок. У него был друг.
— Подскажешь, если что, Джонни!
Он шел вперед, насвистывая куплет из песенки, которую на Земле давным-давно забыли. Машину он оставил в гараже в двух кварталах отсюда, и до «Пояса Ориона» оставалось еще два квартала. Между ним и гостиницей было препятствие в виде двух вооруженных мужчин. Двух, а может, и больше.