Шрифт:
Дженкинс окажется в пустыне, одетый в ветхие штаны и рваную рубаху, а в кармане у него будет нечто необычайно ценное — но не будет никаких джунглей или вельдов, никаких ружей и ни намека на сафари. Охотой тут и не пахнет.
Боже, сколько же их, обманутых? Сколько человек не попали в заказанные сновидения? А главное — почему они туда не попали?!
Зачем подменяют сновидения?
И подменяют ли их вообще? Может, Мирт.
Да нет, ерунда какая-то. Машина делает лишь то, что ей приказывают. В нее вводят уравнения и символы, она их заглатывает, переваривает, деловито пощелкивая, пыхтя и гудя, а затем выдает заданное сновидение.
Остается только один ответ — подмена. Ведь сновидение, сфабрикованное машиной, просматривают здесь, в этой проверочной кабинке, и ни одно из них не отдают заказчику, не убедившись, что оно полностью соответствует его пожеланиям.
Коллинз прожил пять веков в мире, не подозревающем о концепции выгоды. А красно-желтая пустыня — что это за мир? Норман Блейн пробыл там недостаточно долго, чтобы прийти к каким-то определенным выводам, но одно он знал совершенно точно: никто по доброй воле не захотел бы жить в таком мире. И в том, куда попал Коллинз, тоже.
Деревянные колеса, верблюд в качестве движущей силы — может, это мир, которому чужда идея механического транспорта? Хотя бог его знает, что у них там за цивилизация.
Блейн отворил дверь и вышел из кабинки. Положил катушку на полку и застыл посреди ледяной комнаты. Через пару мгновений он осознал, что ледяной была вовсе не комната, а он сам.
Еще сегодня утром, разговаривая с Люсиндой Сайлон, он упивался чувством преданности Центру, с умилением распространялся о безупречной репутации Сновидений, о том, как неукоснительно выполняет гильдия свои обязательства, стремясь завоевать доверие общества и потенциальных клиентов.
Где теперь эта преданность? И как быть с доверием общества?
Сколько клиентов погружались в подмененные сны? Когда это началось? Пятьсот лет назад Коллинз попал в сновидение, которого не заказывал. Значит, обман длится как минимум пять веков.
И сколькие еще будут обмануты?
Люсинда Сайлон — в какое сновидение попадет она? Будет ли это плантация девятнадцатого века или что-то совсем другое? Сколько же сновидений, в фабрикации которых Блейн принимал участие, было затем подменено?
В памяти всплыл облик женщины, сидевшей сегодня утром напротив него за столом. Волосы цвета меда, синие глаза, молочно-белая кожа. Он вспомнил ее голос, интонации, вспомнил, что она говорила, о чем предпочла умолчать.
«И она тоже!» — подумал Блейн.
Нет, этого он не допустит! И Блейн поспешил к выходу.
8
Взбежав по лестнице, он позвонил в дверь. Женский голос пригласил его войти.
Люсинда Сайлон сидела в кресле у окна. В комнате горела только одна лампа в углу, так что фигуру женщины окутывала полутьма.
— Ах это вы! — сказала она,— Стало быть, вы тоже занялись расследованием.
— Мисс Сайлон!..
— Проходите, садитесь. С удовольствием отвечу на ваши вопросы. Видите ли, я по-прежнему убеждена...
— Мисс Сайлон! — прервал ее Блейн.— Я пришел, чтобы убедить вас отказаться от заказа. Я хочу предостеречь вас. Я...
— Вы дурак! — сказала она. — Безнадежный дурак.
— Но...
— Убирайтесь отсюда!
— Но я...
Она встала из кресла, каждой складкой своего платья излучая презрение.
— Значит, по-вашему, мне не стоит и пытаться? Продолжайте же! Скажите, что это опасно, что это сплошное надувательство. Вы дурак! Я знала все до того, как пришла к вам.
— Вы знали...
Они застыли в напряженном молчании, пристально глядя друг другу в глаза.
— А теперь и вы знаете,— И она вдруг задала вопрос, который он сам себе задал каких-нибудь полчаса назад: — Где теперь ваша преданность?
— Мисс Сайлон, я пришел, чтобы сказать вам...
— Ничего не надо говорить,— оборвала его женщина,— Идите домой и забудьте обо всем. Так куда удобнее. Былой преданности, конечно, не вернуть, но жить будете спокойно. А главное — долго.
— Не пытайтесь меня запугать...
— А я и не пытаюсь, Блейн, просто предупреждаю. Стоит Фаррису прослышать о том, что вы в курсе, и можете считать себя покойником. А намекнуть об этом Фаррису для меня раз плюнуть.
— Но Фаррис...
— Что, он тоже беззаветно предан гильдии?