Шрифт:
Гомер решил не терять времени.
Меньше чем через пять минут он уже выезжал из ворот, благополучно засунув сумки с деньгами в багажник. Он понимал, что времени у него совсем мало. Как только чудовище снесет «Счастливые Акры», целый батальон семей останется в лесу, и у всех будет только одно желание — добраться до Гомера Джексона.
Он вдруг представил себе, как это будет происходить, а потом попытался выбросить подобные мысли из головы, но у него ничего не получилось.
Появится множество бездомных людей.
Они проснутся в диком, мокром лесу, в окружении разбросанной мебели и других вещей. И все эти блестящие новые машины окажутся среди деревьев. Да, люди будут сильно обозлены.
Но мог ли Гомер винить их за это? Он и сам был ужасно разозлен.
Мерзавец Стин, подумал Гомер. Как тот подрядчик, о котором рассказывал Гейб. Подрядчик, снесший не тот дом.
Часы на приборной доске показывали, что полночь уже прошла. Наверное, Элейн вернулась домой, и они могут начинать. Гомер остановил машину. В кухонном окне горел свет. Он выскочил из машины и вбежал в дом.
— А, вот ты где,— сказала Элейн,— Я уже начала беспокоиться. Что с тобой?
— Мы уезжаем,— выпалил Гомер.
— Ты что, окончательно спятил? Ничего себе, уезжаем!
— Хотя бы раз в жизни не спорь со мной,— сказал Гомер,— Мы уезжаем. Сегодня ночью. В моей машине три сумки с деньгами...
— Деньги! Откуда у тебя три сумки...
— Все вполне законно,— заверил ее Гомер,— С ними все в порядке. Я не грабил банк. Сейчас нет времени на объяснения. Мы уезжаем.
Неожиданно Элейн стала совершенно спокойной.
— Куда мы уезжаем, Гомер?
— Решим позднее. Может быть, в Мексику.
— Ты заболел,— обвиняюще проговорила она,— В последнее время ты слишком много работаешь. И слишком много нервничаешь из-за «Счастливых Акров»...
Это уже слишком! Он повернулся к Элейн спиной и направился к двери.
— Гомер! Куда ты, Гомер?
— Я намерен показать тебе деньги,— скрипя зубами, ответил он.— Я хочу, чтобы ты их увидела.
— Подожди меня,— воскликнула Элейн, но он даже не замедлил шаг, и ей пришлось бежать за ним.
Он открыл багажник автомобиля.
— Вот деньги. Сейчас мы внесем их в дом. Ты сможешь снять туфли и походить по нашим деньгам. Возможно, тогда ты мне поверишь.
— Нет, Гомер, нет!
— Ладно, помоги мне отнести сумки в дом,— велел он.
Оказавшись в доме, он открыл одну из сумок. На пол посыпались аккуратные пачки банкнот.
Элейн опустилась на колени и взяла одну из пачек.
— Ой, они настоящие! — вскричала она.
— Конечно, настоящие,— ответил Гомер.
— Ой, Гомер, смотри, здесь купюры по двадцать тысяч долларов! — Она бросила пачку и схватила другую, а потом еще и еще,— И эти тоже! — завопила она вне себя от счастья.— Здесь миллионы долларов!
Гомер с тоской рылся среди множества пачек. По его лицу ручьями стекал пот.
— И это все купюры по двадцать тысяч долларов? — с надеждой спросила она.
— Да,— ответил Гомер убитым голосом.
— Но что тебя так огорчает?
— Грязный, подлый клоун, этот мистер Стин,— с горечью ответил он.
— Да в чем дело?
— Они ничего не стоят,— сказал Гомер,— Не существует купюр достоинством в двадцать тысяч долларов. Казначейство их никогда не выпускало!
Мир, которого не может быть
1
Следы поднимались по одной грядке, спускались по следующей, и все побеги вуа на этих грядках были срезаны на дюйм-два над поверхностью. Вор работал методично: он не бродил бесцельно по плантации, а собрал урожай с десяти первых гряд на западной стороне поля. Затем, насытившись, он свернул к лесу. Это случилось недавно — комья земли все еще осыпались в глубокие ямы, оставленные в мягкой почве громадными лапами.
Где-то жужжала птица-пильщик, просверливая бревно, а из поросшего колючками оврага доносилась пронзительная утренняя песнь болтунов. День обещал быть жарким. С земли поднимался запах пересушенной пыли, и лучи только что вставшего солнца плясали на ярких листьях деревьев хула, так что казалось — лес полон миллионами блестящих зеркал.
Гэвин Дункан вытащил из кармана красный платок и вытер пот с лица.
— Нет, господин,— умолял Зиккара, старший рабочий на ферме,— Этого нельзя делать. Вы не должны охотиться на Циту.
— Черта с два,— ответил Дункан по-английски, а не на местном языке.
Он смотрел на заросли хула, на широкие проплешины, выжженные солнцем, на колючки, рощи деревьев, разрезанные предательскими оврагами, в которых таились водоемы.
«Соваться туда — самоубийство,— подумал он,— но я скоро вернусь. Зверь, очевидно, заляжет, чтобы переварить пищу, и его можно будет настигнуть через час-другой. Но если зверь не заляжет, придется идти за ним дальше».