На всякий случай Альберт сделал десятка три роботов-юристов.

Роботы заполнили кабинет Ли, прочли все книги, которые у него были, и потребовали еще. Они глотали книги по договорному праву, описания случаев правонарушения, не связанных с нарушением контракта, но дающих основания предъявлять иски, тома свидетельских показаний и судебные отчеты. Они вобрали в себя все, что было известно о недвижимом и движимом имуществе, о государственном устройстве и правилах судебной процедуры. Они запомнили труды авторитетных служителей Немезиды, собрание римских законов, изданное при императоре Юстиниане, и все другие тома, смертельно скучные и увесистые, как надгробные плиты.

Грейс нервничала. Она заявила, что не будет жить с человеком, который хочет, чтобы его имя попало в газеты. Это заявление было довольно нелепым. Вниманием публики завладел новый скандал, связанный со снабжением космической станции, и сообщение, что компания «Сделай сам» обвинила некоего Гордона Найта в присвоении какого-то робота, прошло почти незамеченным. Ли спустился с холма и поговорил с Грейс. Альберт поднялся из подвала и тоже поговорил с ней. Наконец совместными усилиями ее утихомирили и уговорили вернуться к живописи. Теперь она писала морские пейзажи.

А в кабинете Ли трудились роботы.

— Я надеюсь, они кое-чего наберутся, — сказал Ли, — Подумать только, не надо будет перерывать источники и охотиться за цитатами, под рукой окажется любая статья и любой прецедент!

От волнения он раскачивался в гамаке.

— Господи! А как можно излагать дело!

Он нагнулся, поднял кувшин и протянул его Найту:

— Вино из одуванчиков. Есть в нем и немного сока лопуха. Слишком уж хлопотно выбирать ненужную траву, когда нарвешь большую охапку.

Найт фыркнул. По вкусу было похоже, что вино сделано из одних лопухов.

— Двойная выгода, — пояснил Ли, — Одуванчики надо вырывать, чтобы не портили газон. И раз уж их вырвешь, можно найти им полезное применение.

Он хлебнул вина и поставил кувшин под гамак.

— Они там теперь беседуют, — сказал Ли, ткнув большим пальцем в сторону дома, — Не произнося ни слова, договариваются обо всем. Я чувствую себя не в своей тарелке, — Он взглянул на небо, нахмурился. — Словно я человек, который нужен только для представительства.

— Я вздохну с облегчением, когда все это кончится, — сказал Найт, — независимо от исхода.

— Я тоже, — согласился Ли.

Суд начался без всякой шумихи. Слушалось обычное очередное дело.

Громадные заголовки в газетах появились только после того, как Ли и Найт вошли в зал суда в сопровождении взвода роботов.

В зале поднялась шумиха. Адвокаты компании «Сделай сам» широко раскрыли рты и повскакали с мест. Судья неистово застучал молотком.

— Мистер Ли, — завопил он, — что это значит?

— Это, ваша честь, — спокойно ответил Ли, — мои помощники.

— Но они же роботы!

— Совершенно верно, ваша честь.

— Они не имеют права принимать участия в судебной процедуре.

— Прошу прощения, ваша честь, но им не надо принимать участия. Я здесь единственный представитель ответчика. Мой клиент, — сказал он, взглянув на мощный отряд юридических талантов, представлявших компанию «Сделай сам», — бедный человек, ваша честь. Я надеюсь, суд не откажет мне в праве воспользоваться той помощью, которую мне удалось организовать.

— Но это противоречит правилам, сэр.

— Прошу прощения, ваша честь, но я осмелюсь указать на то, что мы живем в век механизации. Почти все отрасли промышленности и бизнеса опираются в своей работе на вычислительную технику, которая справляется с делом быстрее и лучше, чем люди. Все наше общество держится на способности машин выполнять физическую и черновую работу, которую прежде приходилось делать людям.

— Тенденция опираться на умные машины и широко использовать их, — продолжал Ли, — проявляется в любой области человеческой деятельности. И это приносит великую пользу человеческому роду. Даже в такой области, как фармацевтическая промышленность, где при составлении лекарств не может быть допущено ни малейшей ошибки, машины, ваша честь, работают надежно. И если, ваша честь, такие машины принято использовать для производства лекарств, то есть в промышленности, где доверие общественности можно отнести к активам компаний, то согласитесь, что суд, где правосудие — безусловно такое же деликатное дело, как и производство лекарств, — отправляется…

— Погодите, мистер Ли, — перебил его судья. — Уж не пытаетесь ли вы доказать мне, что использование… э… машин может способствовать лучшему отправлению правосудия?

— Правосудие, ваша честь, — ответил Ли, — стремится к установлению порядка в отношениях между людьми. Оно основывается на логике и здравом смысле. Надо ли указывать на то, что именно умные машины явятся воплощением логики и здравого смысла? Машина не наследует человеческих эмоций, на нее не будут влиять предрассудки и предубеждения. Ее будут интересовать только последовательность определенных фактов и законы.