Понимая изобретение формы и ее реализацию как эксперимент «бытийно-личностный», Мамардашвили развивает результаты своего «мысленного эксперимента», вводя личностный аспект, т. е. внутреннее пространство человека в терминологии настоящего исследования. Тем самым оказываются связанными между собой все три компонента, рассматриваемой нами модели. Эта связь определяет синхронное развитие этих компонентов, а потому целесообразно сопоставить приведенные рассуждения, касающиеся сознания, с мыслями, высказывавшимися об эстетической деятельности, фиксирующей, в первую очередь, содержания внутреннего мира человека. П. Флоренский писал о «композиции», которая представляет собой схему пространственного единства произведения. Этой «композициею характеризуется внутренний мир самого художника, строение его внутренней жизни» [79] . В этом Флоренский практически точно интерпретирует слова выдающегося советского психолога А. Н. Леонтьева, который в качестве эстетической понимал деятельность, единственную отвечающую «задаче открытия, выражения и коммуникации личностного смысла действительности, реальности» [80] , т. е. транслирования информации о внутреннем пространстве человека-творца, посредством упаковки ее в форму художественного произведения. В результате подобного информационно-коммуникационного процесса структура внутреннего мира автора, пространственная «композиция» его души, спроецированная в структуру произведения, на этапе эстетического потребления резонансно «дешифруется» структурой внутреннего мира перципиента.

Вне зависимости от степени обобщенности, с которой цитированные выше авторы подходят к понятиям «композиция» или «форма», ясно, что их трактовка подтверждает нашу гипотезу: сознание, действующее как фильтр, генерирует базовые пространственные структуры, обеспечивающие усложняющиеся упорядочивания информации, которые для внутреннего пространства обретают вид обобщенных устойчивых психических структур, а для внешнего – конструктов внешних форм. «…Нужно заглянуть в форму, и тогда организуется хаос», – говорил М. К. Мамардашвили [81] .

В этом контексте числа 0, 1, 2, 3 приобретают смысл инвариантов самоорганизации и эволюции системы или, как называет их Э. М. Сороко, «узлов вероятности» или «обобщенных золотых сечений (ОЗС)» [82] , которые определяют фазы развития человека как динамической системы. Тем самым получают уточнение идеи Н. Лумана об ожиданиях как стадиях аутопойесиса. Являясь инвариантами самоорганизации и эволюции человека, эти числа определяют не только динамику пространственных форм продуктов творческой деятельности человека, но и – через симметричное структурирование внутреннего пространства – этапы его личностного развития. Причем личностное развитие представляется приоритетным, поскольку «наши внешние абстракции, те, которые совершаются в поле внешнего наблюдения, должны учитывать факт… неразделимости внутреннего экранирования, или индивидуации, сознательными формами самих себя и внешнего пространства их наблюдения» [83] . При этом Э. М. Сороко сумел математически связать инварианты самоорганизации с рядом особых точек на возрастной шкале человека: «Они служат водоразделами возрастных фаз развития организма: в них завершается становление определенного состояния человека как целостности, качественный этап формирования личности, и начинается другой» [84] . При этом отмеченные этапы хорошо совпадают с данными личностной психологии, которая каждый раз фиксирует их как этапы, связанные с появлением определенной способности к логическому мышлению [85] .

Чтобы зафиксировать эти инвариантные отношения, порождаемые структурами сознания, нами было предложено ввести понятие «парадигма пространственной многомерности» (далее – ППМ) [86] . Если научная парадигма определяется эволюционными процессами, манифестацией которых является динамика пространственных представлений, то ППМ представляет собой фундаментальный параметр, «некоторое упорядочение во времени, само являющееся способом извлечения порядка – порядок порядков» [87] . Смысл введения нового термина заключается в том, чтобы точнее показать связь между формообразованием физического и социального пространств.

ППМ абстрагирует качество пространственности, а потому описывает уровень целостности сознания и обеспечиваемого им мировосприятия, а потому задает научную парадигму в куновском смысле (как совокупность представлений, положений, законов и правил и проч.). ППМ – это своеобразный алгоритм мышления (ср. кантовское: пространство – априорная форма рассудка), некая кристаллическая решетка, которая отражает развитие психики человека, а, соответственно, форму и внутреннее содержание продуктов его творческой деятельности. «Любые законченные организованные образования в психике – теории, каноны, уравнения, философские системы, физические модели, композиции художественных, музыкальных произведений и т. д. – подчиняются основным законам композиции – устойчивой формы организованного существования отраженного и порожденного материала в психике человека. Более того, самим своим существованием все эти объективные (подтвержденные практикой) формы проявления структуры психики – теории, произведения, формулы, системы управления и т. д. – раскрывают и подтверждают законы организации материала в психическом пространстве. Изучая объективные формы проявления организованного материала психики, мы изучаем законы организации психологического пространства человека» [88] . Число размерностей ППМ определяет качество мировоззренческой картины человека, качество создаваемых им продуктов в различных сферах жизни и качество самого человека, фиксируя уровень его личностного развития. Парадигма пространственной многомерности – это мера, которая объединяет количественный и качественный аспекты бытия.

Наделяя продукты своей творческой деятельности формой и содержанием, человек неизбежно фиксирует в них свои текущие пространственные представления. В результате произведения искусства, политические, социальные, экономические, естественнонаучные модели, а также религиозные представления в пространственном отношении являются точными слепками с их автора, отражая уровень его развития. Универсальность и объективность выявленной закономерности предоставляет возможность для широких и научно достоверных междисциплинарных обобщений [89] .

Таким образом, введенное понятие «пространственная парадигма» выполняет функцию посредника между объективными структурами и индивидуальными действиями, являясь одновременно результатом интериоризации внешних условий и средством экстериоризации бессознательных схем восприятия и действия, осуществления индивидуальных практик. Фактически оно выполняет ту же функцию, которой П. Бурдье наделял вводимое им понятие «габитус», но в отличие от последнего, реализует более высокий уровень абстракции. На значение повышающихся уровней абстрагирования обращали специальное внимание М. К. Мамардашвили и А. М. Пятигорский в своем исследовании структур сознания: «…Это обобщенное описание дает нам содержательные предметы, идеальные объекты, мотивации, отсчет вторичных процессов, т. е. саму работу, всегда совершающуюся во вторичных процессах, то развертывание, которое индивидуальный психический механизм совершает с материалом сознания, когда этот механизм в нем находится» [90] .

Предложена и рассмотрена пространственная модель человека, которая включает внешнее и внутреннее пространства, а также сознание, как опосредующий механизм взаимосвязи этих пространств.

Внешнее пространство понимается как воспринимаемый фрагмент реальности, форма которого определяется развитием человека и потому связана с «социальностью». Трактуемое таким образом понятие «внешнее пространство» – это субъективная реальность, являющаяся социально-психологическим отражением бытия в сознании. Внутреннее, духовное пространство – это внутренний мир человека, связанный с личностным развитием. Сознание в этом контексте рассматривается как набор механизмов мышления, что позволяет выявлять в нем пространственные структуры. Как показал анализ, эти структуры связаны с уровнями абстракции мышления и в развитии образуют последовательность наглядных геометрических образов – точка, линия, плоскость, объемная фигура (пирамида, куб и др.), что позволяет ввести в научный оборот понятия «социальная точка», «социальная линия», «социальная плоскость», «социальный объем» (или «точка социального пространства», «линия социального пространства», «плоскость социального пространства», «объем социального пространства»).