– Ничего подобного, – покачал головой Банщиков. – Не тот возраст, не тот характер. Витков – педант. Один из тех, кто никогда никуда не опаздывает и может устроить разнос за чаепитие на рабочем месте. Любви сотрудников это ему не приносило, но все его уважали. Я – в том числе.

– Вы его хорошо знали?

– Мы часто общались. По работе.

– Возможно, – произнес Нолин и умолк, ожидая реакции Банщикова.

Тот подпрыгнул на месте:

– Вы мне не верите?

– С какой стати?

– Вы же сами сказали: возможно.

– Ах это… – Нолин улыбнулся. – Просто вы меня перебили. Я хотел сказать, что, возможно, мне понадобятся более подробные сведения о характере Виткова. Вы смогли бы нарисовать его психологический портрет?

– Сейчас?

– Нет, как-нибудь в другой раз.

– Всегда к вашим услугам, – отозвался Банщиков, неуклюже выбираясь из джипа. – Чудесная ночь, – сказал он, шумно вдыхая и выдыхая носом.

Решил насладиться свежим воздухом? Хмыкнув, Нолин присоединился к Банщикову. Выражение его лица было сонным. Никто бы не заподозрил, что этот человек опасается какого-то подвоха или даже предательского выстрела. Например, из припаркованного поодаль микроавтобуса. Нолин привычно запомнил его номер. Бесполезная мера предосторожности против пули снайпера.

– Красиво, – пробормотал он, игнорируя синий микроавтобус.

– Над Москвой такого неба не увидишь, – мечтательно произнес Банщиков.

Нолин поднял взгляд. Над черными кронами деревьев угадывалось электрическое зарево огней Дакара. За постриженными кустарниками и оградами виднелись ярко освещенные террасы. Там и сям вспыхивали искрами ночные насекомые. Выводили трескучие трели цикады, не попадая в тональность мелодии, доносящейся из темноты. Это было что-то восточное. Скучное и размеренное, как жизнь, проведенная в ленивом созерцании.

– Уютный квартал, – произнес Нолин, делая вид, что хочет как-то компенсировать свою недавнюю резкость.

– Еще бы, – воскликнул Банщиков с таким видом, будто приложил руку к местной архитектуре. – Вам нравится?

– Вполне.

– Будете устраиваться?

– Почему нет?

– Тогда по местам. Нужно проехать еще метров сто.

– Зачем же мы остановились? – прищурился Нолин.

Банщиков пожал плечами:

– Я хотел дать вам возможность сориентироваться на местности.

«А может, – мысленно возразил Нолин, – дело обстоит иначе? Может, ты, Петр Семенович, решил показать меня кому-нибудь, пожелавшему сохранить инкогнито?»

Зелень если и скрывала в своей гуще притаившегося наблюдателя, то не выдавала этого ни малейшим шорохом, ни единым движением. Нолин не стал вглядываться в темноту. Ничего не возразив Банщикову, он вернулся на место.

Фыркнув, джип выехал с площадки и через несколько секунд остановился перед воротами в высокой каменной ограде, подернутой зеленью моха. За коваными завитушками просматривалась аллея, ведущая к зданию. Нолин перевел глаза на табличку. Название у пансиона было вычурное: «Ebony аnd Ivory» – «Черное дерево и слоновая кость». Признак тщеславия и дурного вкуса.

– Вот мы и прибыли, – бодро провозгласил Банщиков.

Не дождавшись ответной реплики, он нажал на клаксон. Над воротами вспыхнула яркая галогенная лампа. Нолин заметил вмонтированную в ограду видеокамеру. Их рассматривали – рассматривали неспешно и внимательно, как микробов под микроскопом. В пансионе, где недавно исчез постоялец, с опаской относились к ночным гостям. А может, к любым гостям относились подозрительно.

Ворота не открывались.

– Здесь всегда так строго? – спросил Нолин.

– Вас ведь пока не знают, – стал оправдываться Банщиков.

Гм? Узнают, так вообще перестанут пускать? Нолин сдержанно усмехнулся. За воротами появился невысокий темнокожий толстяк в феске. Кивнув Банщикову, он открыл замок и распахнул металлические створки.

– Прошу, месье, – произнес он по-французски.

Феска делала его похожим на повара. На толстого флегматичного повара, который моментально преображается, как только в его руках оказывается острый разделочный нож.

Нолин приветливо улыбнулся привратнику, но ответной улыбки не удостоился.

Джип вкатился на территорию пансиона и, хрустя песком, поехал по дороге между высокими кустами. Зелено-голубые цветы фосфоресцировали в свете фар, как гнилушки. Главное, самому однажды не засветиться подобным образом, подумал Нолин. Сердце в очередной раз сжалось от тревоги. Уже почти привычное ощущение.

Поодаль от входа в здание стояло штук семь автомобилей разных форм, расцветок и марок. Сотрудники «Щита и меча» зарабатывали достаточно, чтобы пользоваться услугами прокатных контор. А вот для некоторых разведчиков это непозволительная роскошь. Несправедливо. Банщиков даже не догадывался, что справедливость будет восстановлена за его счет.