Взрывы, то и дело гремящие в столице, были порождены той же причиной: многим, очень многим хотелось дестабилизировать обстановку, чтобы опять ловить рыбку в мутной воде, как это повелось при Ельцине. Но кто именно организовал теракт в клубе «Приход»? И почему смертницей стала на этот раз обычная московская студентка, не якшавшаяся ни с одной экстремистской организацией? Это что, мода такая пошла?

Такие вопросы задал соратникам генерал Молотов, мерно постукивая по столу твердой, как доска, ладонью. После чего бросил взгляд на своего первого заместителя Волопасова, руководившего Управлением контрразведывательных операций:

– Что можете сообщить по этому поводу, Николай Артемьевич?

Руководитель УКРО даже не подумал открыть тонкую папку, лежащую перед ним. Память у Волопасова была феноменальная. В юности он ради спортивного интереса заучивал наизусть целые страницы телефонных или технических справочников, но с тех пор много воды утекло. Связав свою судьбу с КГБ, он приучился использовать свои способности исключительно для пользы дела.

– Итак, гражданка Елисеева Екатерина Петровна, – начал Волопасов своим скрипучим голосом, резавшим слух каждому, кто слышал его впервые. – Проживала в Москве с родителями, которым приходится… приходилась единственной дочерью. Являлась студенткой третьего курса престижного коммерческого колледжа.

– Иначе говоря, особых материальных затруднений не испытывала? – подал реплику Скороходов.

– Ни малейших материальных затруднений, – твердо ответил Волопасов. – Родители в дочке души не чаяли, баловали, как могли, пылинки с нее сдували.

– А кто еще ее баловал? – спросил Молотов. – Сколько у нее было сдувателей пушинок на стороне?

Присутствующие даже глазом не моргнули. Зная, что добрая треть всех преступлений замешана на сексуальной почве, волей-неволей сделаешься циничным. Особенно по отношению к личностям, которые ни с того ни с сего устраивают смертельные фейерверки.

– Тут-то и начинается самое интересное, – многообещающе произнес Волопасов.

И сообщил, что в ходе оперативных мероприятий удалось выяснить: еще полгода назад Катерина Елисеева слыла весьма легкомысленной особой, менявшей ухажеров как перчатки. Ей ничего не стоило переспать со случайным знакомым из дискотеки, а наутро закрутить новый роман, завершавшийся опять же в постели. Взбалмошная, недалекая, абсолютно аполитичная, помешанная на пресловутой «красивой» жизни, Елисеева являлась типичной представительницей своего поколения.

– Шопинг с пирсингом, – понимающе хмыкнул Молотов. – Такая за идею умирать не станет.

– Не станет, Олег Дмитриевич. У нее-то и идей никаких не было. Зачем они ей?

– Может, денег посулили? Наркотиками накачали? Предложили обрядиться в пояс шахидки шутки ради, а взрывное устройство сработало посредством дистанционного управления?

– Исключено, – пробасил Миктюк, терзая свои очки. – Елисеева произвела взрыв самостоятельно, тому есть свидетели. Выглядела чуточку заторможенной, но вполне вменяемой. Кстати, не знаю, как насчет пирсинга, а накрашена она была едва-едва. Лишь бы не привлечь внимание сотрудников фэйс-контроля.

Присутствующие зашевелились, переваривая информацию. Потом слово опять взял Волопасов.

– Разрешите продолжить, Олег Дмитриевич? – проскрипел он.

– Разрешаю, Николай Артемьевич, – откликнулся Молотов почти таким же неблагозвучным голосом. Усталость давала себя знать все сильнее. Перед воспаленными глазами плясали то мошки, то искорки. В ушах неприятно звенело.

– В последнее время, – заговорил Волопасов, – с Елисеевой произошли разительные перемены. Никаких гулянок. Никаких компаний. Никаких случайных связей.

– Любовь? – предположил Скороходов. Слово далось ему нелегко. Не так уж часто оно звучало на Лубянке.

Ответ последовал незамедлительно:

– В том-то и дело, что Елисеева вообще перестала интересоваться мужским полом.

– А женским?

– Тем более, – отрезал Волопасов.

– В чем же дело?

– Говорю же, ее словно подменили. В последние дни жизни это была сама отрешенность и сосредоточенность.

– На чем сосредоточенность? – спросил Молотов, заранее зная, что ответа на свой вопрос не услышит.

Так и вышло.

– Никто не знает, – покачал головой Волопасов. – Ни одна живая душа. Елисеева перестала контактировать даже с лучшими подругами. Ну, конечно, здоровалась, даже могла поболтать о том о сем, но не более того. Сокурсницы утверждают, что Катерина выглядела так, будто отгородилась от всех невидимой стеной. Достучаться до нее было невозможно.

– Это все, что вы собирались нам поведать? – вырвалось у разочарованного Миктюка, опять водрузившего очки на нос.

– Нет.