После сюжета о дорожном происшествии телеведущая вновь повеселела и защебетала про гибель восьмидесятилетней старушки, упавшей на самодельную электроплитку с открытой спиралью. Произнося слово «спираль», ведущая зарделась, как майская роза. Надо полагать, карьера была для нее важнее личной жизни, и она предохранялась от беременности.

Бондарь покончил с зарядкой, когда на экране возникла ряшка мэра Алушты, обвиняемого в завладении чужим имуществом на сумму около двух миллионов гривен. Малый был не промах. Даже находясь в изоляторе временного содержания Симферополя, он не упал духом, а объявил голодовку, требуя встречи с американским консулом. Подоплекой этого грязного дела являются политические мотивы, бубнил он в микрофон. Власти душат демократию, но задушить демократию им не удастся.

– Повесить за ноги, – рассудил Костя. – На Красной площади.

– Нельзя, – посетовал Бондарь. – Ворюга – украинец. Ему больше подойдет Крещатик.

Сойдясь в этом мнении, они выслушали репортаж про налет на семью крымско-татарского предпринимателя, в ходе которого находчивые бандиты использовали пистолеты «ТТ» с глушителями из капустных кочанов. На этом криминальная хроника закончилась. Ни двойное убийство на катере, ни сорвавшееся с обрыва такси, ни застреленный ночью человек в сводках не упоминались. Это наводило на определенные догадки, и все они были мрачными.

– Уж не СБУ ли их покрывает? – предположил Костя.

– Разберемся, – пообещал Бондарь, не слишком веря собственным словам. Разбираться со Службой безопасности Украины было делом заведомо проигрышным. Утопят, как котят, или засадят в кутузку, а на официальный запрос Российского МИДа дадут такой же официальный ответ: пан Стрельцов и пан Кардаш зныкнулы у нэвидомому напрямку.

Эти невеселые размышления были прерваны Костей.

– Ну и задница! – воскликнул он.

– Полная, – мрачно поддакнул Бондарь.

– Ты не понял. Я про эту секс-бомбу.

Костин палец показал на телевизионный экран, где какая-то дородная тетка демонстрировала свою грудь необъятных размеров. Это начался конкурс «Мисс нэнька Украина». Примечательно, что за минуту до него по каналу прозвучало объявление о том, что крымские власти создали комиссию, члены которой проводят тщательную экспертизу аудиовизуальной продукции и печатных изданий на наличие в них элементов порнографии и насилия.

– Выключи, – попросил Бондарь.

– Дай хотя бы по телику на баб поглядеть, – взмолился Костя. – Живем как какие-то монахи, честное слово. У тебя-то свидание на сегодня назначено. А мне хоть волком вой в этом гадюшнике. – Костин кулак врезался в стену гостиничного номера.

– Сегодня скучать тебе не придется, – многообещающе произнес Бондарь.

– Неужели? Возьмешь меня с собой?

– Каждый займется своим делом. Я поеду на поиски этого чертова Фиолента. А ты прошвырнешься по местам нашей боевой славы.

– Ты о чем? – насторожился Костя.

– Нам нужна квартира, из которой можно будет наблюдать за домом музыкантов, – пояснил Бондарь. – В Севастополе сдают жилье буквально все, так что особых проблем у тебя не возникнет. Не скупись, не торгуйся, не привередничай. Цена и комфорт значения не имеют. Главное, чтобы окна выходили, куда следует.

– Будет сделано.

Получив на руки внушительную сумму, Костя быстро собрался и направился к двери. Окрик Бондаря настиг на пороге:

– Ты забыл вещи. Сложи их в сумку и забери с собой.

– Сначала я найду хату, а потом уж мы выпишемся из гостиницы. Разве не так?

Бондарь покачал головой:

– Действия названы верно, но в обратном порядке.

Костя наморщил лоб:

– Да какая разница, командир?

– Выражение «сжигать за собой мосты» слышал? Если ты будешь знать, что ночевать нам негде, то постараешься на совесть.

Назвав место и время встречи вечером, Бондарь умолк, давая понять, что к сказанному прибавить нечего. Вряд ли Костя удалился окрыленным, но зато теперь можно было не сомневаться в его рвении. Лишь только дверь за ним захлопнулась, Бондарь набрал номер телефона Дубинского и сказал, что ему срочно необходимы колеса.

– Трамалгин? Экстази? – деловито прозвучало в трубке. – Или что-нибудь покруче?

– Покруче, – сказал Бондарь. – «Бэ-эм-вэ».

Дубинский издал нечленораздельное восклицание. Должно быть, он моментально представил свою ненаглядную тачку, покореженную взрывами, изрешеченную пулями, залитую кровью. Между прочим, Бондарь не исключал такую возможность. Пути господни неисповедимы, а уж о человеческих говорить не приходится.

– Это не самая хорошая идея, – заявил Дубинский, с трудом переварив услышанное.