Шансов при таком варианте появлялось значительно больше, чем один, только у Кости, а не у Петра. Пока этот придурок парился бы в ментовке, можно было смотаться к газопроводу у дороги в аэропорт и отыскать там то, что недавно казалось безвозвратно утерянным. Кейс в колодце – это не иголка в стогу сена. Жаль только, что Петра совершенно не вдохновила такая блестящая идея.

– Тоже мне, советчик выискался! – зло бросил он и сплюнул прямо на ковер. – У меня в квартире труп, а он мне: «в милицию обратиться надо!» – Петр талантливо скопировал детскую манеру передразнивать собеседника. – А ну, пошел на место! Не хочешь помогать, и не надо. Лежи и молчи в тряпочку!

Вместо того, чтобы подчиниться, Костя демонстративно натянул брюки на одну ногу и запрыгал на ней, силясь попасть второй в волочащуюся по полу штанину. Оттого, что он нервничал, простенькая процедура затянулась надолго.

– А вот не лягу! – пыхтел он вызывающе. – Ты, конечно, кретин, но не такой конченый, чтобы труп на трупе громоздить… Не тянешь ты на Терминатора, Петя… Так что, извини, твои угрозы мне до задницы…

– Вот прострелю твою задницу, тогда поумничаешь, – сказал Петр, однако в голосе его было больше неуверенности, чем решимости.

– Стреляй! Тогда соседи уж точно ментовку вызовут. Стреляй, если ты такой тупоголовый!

Как Костя и предполагал, никаких карательных мер так и не последовало. Облачившись наконец не только в штаны, но и в рубашку и джемпер, он облегченно вздохнул. Во-первых, одетым он не чувствовал себя таким неловким и беспомощным, как пару минут назад, когда вынужден был объясняться с белобрысым недоумком в одних трусах. Во-вторых, до тумбочки с видеокассетами теперь было рукой подать, и это очень воодушевляло.

Два миллиона долларов! Да за такие деньги Костя был готов прямо на пули грудью переть, как Матросов. Тем более что хмель из его головы выветрился лишь наполовину.

– Элька! – крикнул он. – Что ты там застряла? Иди к нам! Я вам сейчас один боевичок изображу, чтобы не скучали!

Подмигнув Петру, он присел на корточки перед тумбочкой, в которой хранилось все необходимое, чтобы скрасить эту затянувшуюся ночь.

Элька, конечно, была девушкой испорченной и порочной, но не до такой степени, чтобы регулярно баловаться кофейком среди ночи. Просто ей потребовался повод, чтобы одеться и поскорее убраться из зоны возможного обстрела. Хозяин квартиры и его гость не отличались повышенным дружелюбием по отношению друг к другу, а это означало, что их общение в любой момент могло перерасти в выяснение отношений с применением оружия. Мужчины, они всегда по натуре задиристые пацаны. Стоит одному взять в руки железяку и почувствовать себя сильнее соперника, как уже недалеко до беды. А Эльке своих забот хватало, с избытком.

Огонь расцвел на газовой конфорке причудливым голубоватым цветком, озарившим окружающую тьму. Во всех дамских романах, которые доводилось читать Эльке, обязательно присутствовал этот самый голубой цветок, и сравнение приходило в голову автоматически.

Вскипятив воду в сияющем чайнике со свистком, Элька сыпанула в чашку внушительную дозу кофе, добавила сахару, несколько капель воды и принялась энергично растирать полученную смесь чайной ложкой. Когда на дне чашки образовалось нечто похожее по цвету и консистенции на заварной крем, она залила густое месиво кипятком, поболтала ложечкой в чашке и с удовольствием отхлебнула густую пену, всплывшую на поверхности. Бежевое и темно-коричневое – это сочетание цветов понравилось Эльке настолько, что ей захотелось сразу по возвращении домой прикупить себе какую-нибудь вещичку, выдержанную в подобных тонах. Идеальная гамма для ее золотистых волос и карих глаз.

Она вздохнула, отлично зная, что обнова будет отложена на неопределенный срок. Прежде всего Антошка, а все остальное потом. Зато, когда сын опять сможет любоваться окружающим миром, Элька тоже научится смотреть вокруг себя заново – без тоски и уныния, которые одолевали ее в последнее время. Как только зрение Антошки восстановится, она обязательно привезет его к морю и покажет ему, какое оно огромное и безбрежное. И скажет: смотри, малыш, твоя жизнь отныне будет точно такой же. Наша жизнь…

От приятных мечтаний отвлекали мужские голоса, доносившиеся из спальни. Кажется, Костя чем-то достал Петра, и тот временами срывался на крик. Пора было смываться из опасной квартиры, самое время. Она уже не в первый раз напомнила себе об этом и снова осталась на месте. Очень уж было жаль денег, которые она так и не успела получить с последнего клиента в своей биографии, а еще Элька немножечко жалела синеглазого парня, которому, очень может быть, уже совсем мало молодости отмерено.

Симпатичный парень, простоватый, зато сильный и надежный. Такой в постели не станет всякие пакости изобретать, чтобы на лишнюю палку раскрутиться. При случае он уложил бы Эльку в койку и до утра из объятий не выпускал бы, как это когда-то делал ее покойный муж, догеройствовавшийся в далеком городе Грозном до посмертного ордена. Вот с ним ей когда-то было хорошо. Именно поэтому сделалось так плохо, когда его не стало.

Она вздохнула. Все-таки очень уж паршиво жилось ей без требовательных и одновременно ласковых мужских рук. Эльке для счастья требовалось не так уж много – только одна такая пара рук, которая удерживала бы ее и сынишку на плаву. Надежное плечо рядом. Но за отсутствием такового приходилось барахтаться самостоятельно. Лягушка в кринке с молоком, которая вынуждена безостановочно взбивать себе опору из сливок и масла. Такая ненадежная, такая скользкая опора… Бр-р. Элька невольно поежилась от неприятного сравнения, пришедшего на ум. Находясь в чужой темной квартире, очень легко было представить себя брошенной на произвол судьбы лягушкой, которой остается надеяться только на прыть своих длинных нижних конечностей.