— Я не могу ждать, Шэн! — с жаром сказала я, глядя в его посерьезневшее лицо. — Если мне суждено было встретиться с Дитером, я пройду рядом с ним плечо к плечу. Если суждено погибнуть — погибну рядом с ним. Если суждено быть счастливой — буду!

— Ты что-то решила, Мэри-Он? — тихо спросил Ю Шэн-Ли.

— Да, — я поднялась на ноги и стояла теперь вровень, выпрямив спину и глядя глаза в глаза. — Знаю, ты собираешься в Фессалию. И я пришла, чтобы попросить взять меня с собой.

Ю Шэн-Ли смотрел на меня так, словно я говорила с ним на каком-то непонятном языке. Морщил гладкий лоб, двигал губами, точно порывался что-то сказать.

— Прошу, — прошептала я. — Возьми меня с собой в Фессалию.

— Юная госпожа, — наконец, осторожно ответил Шэн и продолжил, подбирая слова. — я альтарский посол, и хотя еду в Фессалию с мирной миссией, но я тоже мужчина и в случае чего смогу выйти против черных всадников с оружием. Но ты — женщина, Роза, спустившаяся с неба.

— У каждой розы есть шипы, — напомнила я. — Не забывай об этом. Думаешь, я не умею постоять за себя?

Шэн молчал, тогда я продолжила с еще большим жаром:

— Вспомни, как я прикинулась служанкой королевы, когда искала доказательства ее вины в смерти кентарийского посла! Вспомни, как не побоялась подлить зелье подчинения королю, чтобы спасти Дитера. Я не какая-нибудь изнеженная принцесса, Шэн!

— Но ты все еще женщина, — мягко напомнил Ю Шэн-Ли.

Я закусила губу. С этим не поспоришь, ни в альтарской, ни в фессалийской армии женщинам нет места. Даже если Шэн согласится, меня с позором изгонит высшее командование. Как убедить его? Как добраться до Дитера? Прикинуться куртизанкой, или…

Мой взгляд упал на развешанные по стенам кинжалы, пробежал по фигуре Ю Шэн-Ли — подтянутой, не слишком высокой.

«Ты почти с него ростом», — поддакнул ехидный голос.

Слегка мешковатая одежда, скрадывающая очертания фигуры, волосы до плеч, всегда стянутые в узел на затылке. Если одеться как альтарец, то вполне могу…

«Уверена?» — шепнул мягкий бесплотный голос.

— Да! — я вскинула подбородок и смело поглядела в глаза Ю Шэн-Ли. — Шэн, я умею ездить верхом, Дитер меня немного научил стрелять из мушкета, ты научить рукопашной схватке. Шэн, я поеду с тобой не как женщина или куртизанка, а как воин и твой ученик.

«Малютка-воин», — вспомнились слова Оракула, и меня обдало ознобом, но кулон успокаивающе запульсировал на груди, и оба голоса одновременно дохнули мне в уши:

«Получится… получится!»

— Это… Небесный Дракон знает, что такое, — медленно произнес Ю Шэн-Ли. Его грудь тяжело вздымалась, он отошел на шаг и оперся ладонями о край чайного столика. Я не понимала, гневается он или нет, но мышцы на лице подрагивали и хмурились черные брови.

— Это плохая идея, Мэри-Он, — начал он, но я пылко перебила его:

— Это очень хорошая идея! Ведь ты посол, тебе не нужно быть на передовой! И я могу всегда быть рядом. Я не буду бесполезной, о, нет! Я умею немного писать по-альтарски, и очень хорошо по-фессалийски, могу исполнять поручения в качестве гонца. Я хорошо держусь в седле! Могу готовить, мыть полы, ухаживать за ранеными… да много чего еще! Никто никогда не узнает! Никто не раскроет, если ты согласишься прикрыть меня!

— А если раскроет, мы оба пойдем под трибунал, — мрачно ответил Ю Шэн-Ли, ладонью прикрывая глаза. — Я обещал другу заботиться о его жене, и вот… нет, нет! Это безумная затея! Не позволю…

Я вскинула руки в жесте отчаяния, в груди клокотал огонь.

— Ты знаешь, что такое любовь? — срываясь, продолжила я. — Что значит пустой миг без родного прикосновения, взгляда, без теплого слова? Однажды я чуть не потеряла Дитера, и не хочу потерять его снова! Ты должен меня понять, Шэн! Если ты когда-либо любил…

Сложив ладони на груди, я умоляюще поглядела на альтарца. Он молчал, непрошибаемый, как статуя. Его глаза темнели, глубокие, как колодцы. И я почувствовала, что почти проваливаюсь в них. Кулон снова кольнул шею, точно подтолкнул меня к падению. И вдруг границы черноты раздвинулись, и я увидела женщину. Альтарку.

Она сидела в задумчивости под облетающем сливовым деревом, а у ее ног играла девочка, складывая пирамидку из гладко отшлифованных голышей.

— Я маленькое яблочко, — напевала она, — душистое и сладкое, с красными щечками. Кто любит меня больше всех? Конечно, мама и папа!

«Ее зовут Ю-Мин, — подсказал мягкий голос. — И она похожа на мать».

«Больше на отца, — возразил ехидный голос. — Посмотри-ка на форму подбородка! Такой же острый и упрямый».

— Ю-Мин, — тихо повторила я.