– Ночь в черной долине, – произнес он, медленно вставая. Рианон изумленно смотрела на него. Он оказался выше их всех, даже силача Брома, а еще от его фигуры полностью скрытой просторной рясой исходило что-то могущественное и страшное.

Гарольд тоже не отрываясь следил за ним. Не то, чтобы он сидел к незнакомцу ближе всех, но рука с золотыми ногтями быстро метнулась через стол и схватила его за горло и чуть сдавила, но парень закричал.

– И попробуйте только не выполнить обещание, – произнес предостерегающий голос.

Гарольд все еще бился, стараясь вырваться из сжимавшей его руки. Незнакомец потянул чуть сильнее, приподняв его над сиденьем, как какую-нибудь тряпичную куклу. Никто не успел еще сообразить, в чем дело, а фигура странника под капюшоном уже испарилась. Только упавший на спину Гарольд стонал от боли и сжимал оцарапанное горло. Меж его пальцев сочилась кровь, на дубоватой коже, чуть поросшей колючей щетиной виднелись полосы, как от птичьих когтей. Рядом валялся сломанный табурет, над которым Гарольд сидел еще минуту назад.

Рианон взволнованно оглядывалась по сторонам. Куда же он мог деться, тот, с кем они только что играли. Его не было видно нигде. Как сквозь землю провалился. Зато с его исчезновением все вокруг будто начали просыпаться. До слуха начали долетать звуки, которые раньше были как бы приглушены. Шум трактира снова стал громким. Кругом находились люди. Пока незнакомец был с ними, она и не вспоминала о том, что посетителей здесь хватает и кроме них. Кто-то играл на губной гармошке, другие громко спорили, третьи играли в кости, как и они только что, но более шумно, более привычно, более человечно что ли? Да, все они люди как люди. А от паломника подсевшего к их столу веяло таким холодом.

– Я мог бы рассказать тебе еще многое, не о холоде могилы, о том, как ледяная сталь пронзает плоть и кровь льется рекой, о том, как рождается золото, из которого цверги делают утварь, о том, как небеса вступают в спор с тем, что твориться на земле, – затвердил в ее мозгу чей-то голос, но она не позволила ему завладеть ее мыслями настолько, чтобы он опять перекрыл гул человеческих голосов вокруг.

Ее друзья выглядели куда более сонными и нетрезвыми, чем все остальные посетители в трактире. Шатаясь и кое-как поддерживая еще не пришедшего в себя Гарольда, они вышли на свежий воздух.

– И что мы собираемся выполнять его условие? – она с недоверием оглядела всю компанию, отметив, что лица у них побледнели. Или так только кажется в темноте.

– Ну, что попала все-таки в переделку, моя красавица, – это произнес Орфей. Он стоял, прислонившись к дереву чуть в стороне от них всех, хотя в любом случае кроме нее все равно его бы никто не увидел. Глаза у него торжествующе сверкали, губы не двигались, но голос был слышен.

Вот, мерзавец, когда был так нужен и не думал появиться, а сейчас объявился и злорадствует. Она бы удовольствием наказала его, будь он обычным слугой, но он, к сожалению, был духом. Вряд ли ему будет больно, надери ему кто-то уши, да и поймать его вряд ли удастся.

– Без меня никто не в силах отвести от тебя беду, – продолжал напутствовать он.

– Помолчал бы лучше, – прошипела она.

– Что? – не понял стоявший рядом Рон. Он пришел в себя гораздо быстрее других, даже щеки у него снова тронул здоровый румянец и все-таки в глазах еще застыло какое-то бессмысленное выражение.

– Да, так, с собой разговариваю, – отмахнулась она, нарочито пренебрежительно, но все-таки бросила мстительный взгляд в сторону своего духа-спутника. Он по-прежнему стоял, прислонившись к дереву, и мечтательно поглядывал на кусочек звездного неба, проступавшей меж ветвей.

– Клянусь, госпожа, эта ночь в черной долине не обещает ни тебе, ни им ничего хорошо, – заявил он тоном бывалого предсказателя, как будто она и сама еще не успела догадаться о чем-то подобном.

Ей снилась Атенаис. Она проворно бегала внизу под золотой табуреткой, на которую феи-пряхи поставили Рианон, чтобы дошить ее платье. Во сне Атенаис несмотря на свой карликовый рост легко могла дотянуться до плеч и лица Рианон, чем она все время и пользовалась, будто редкостной привилегией. Ее пухленькие ручки так и трогали без конца то щеки, то шею принцессы, а иногда перебирали ее волосы, пропускали локоны меж пальцев, будто взвешивая чистое золото.

– Ты совсем, как он, совсем как он, – припевала с восторгом Атенаис и смотрела на Рианон так, будто не верила в такое чудо. И хор тоненьких голосков прях подпевал ей.

– Вылитый он…

Тот, кого они так и не назвали. Рианон вздохнула, ощущая, как цепкие пальцы тянут ее пряди.

– Они как золотая рожь, твои локоны, у него ведь точно такие же, и лицо у тебя прекрасно, как у него, а мы-то думали, что прекраснее него не будет больше существа. Золото в твоих волосах, кусочки неба в твоих глазах, все как у него, хоть ты и не падала с небес.