— Я ведь ходил… — Зяблик пожал плечами. — Может, просто кажется мне… Как говорится, пуганая ворона и куста боится.

— А на то место, где мы Эрикса схоронили, глянуть можно будет? — поинтересовалась Лилечка.

— Почему бы и не глянуть. Все равно мимо пойдем, — сказал Смыков.

— Вот что, — Зяблик откашлялся, как это он делал всегда, стараясь скрыть смущение. — Вы только не подумайте чего… Будто я нарочно шухер поднял… Но по щепотке бдолаха не мешало бы людям выдать. Кто сейчас его употреблять не будет, пусть наготове держит.

Прижимистый Смыков на этот раз спорить не стал, а позаимствовав из блокнота пару листиков, свернул шесть аккуратных фунтиков.

— Держите… Но без особой нужды не лопайте, — сказал он, наполнив фунтики бдолахом. — Не сахар ведь…

Некоторое время они шли в полной тишине, если не напуганные, то встревоженные словами Зяблика. Однако уже через пару километров напряжение рассеялось. Все вокруг, казалось, дышало покоем. Небо по-прежнему оставалось серым, но обликом своим не грозило в любую секунду рухнуть на землю. Трава и листья тускло поблескивали после недавнего дождя. Стайки пестрых птиц, которых они перепугивали с куста на куст, издавали мелодичные стрекочущие звуки. Нежилые дома вокруг хоть и имели запущенный вид, но не рождали ассоциаций с огромным заброшенным погостом.

— Вижу! — объявил шагавший впереди Смыков. — Черное яйцо вижу. Правда, пока только самую верхушку… Интересно мне, по какому случаю могли поставить подобный монумент?

— По случаю юбилея рода человеческого, — сказал Зяблик по-прежнему хмуро.

— Первый-то человек, ученые говорят, чернокожим был. В Африке родился. Вот, значит, это его яйцо и есть… от которого все мы произошли.

— А почему только одно? — полюбопытствовала Верка.

— Второе саблезубый тигр оттяпал, — объяснил Зяблик. — А может, супруга евонная откусила, когда убедилась, что у нее не обезьянство хвостатое рождается, а человеческая ребятня.

— Зябля! — позвал приятеля Толгай. — Твой ходил здесь?

— Вроде бы… — Зяблик оглянулся по сторонам.

— Улен видел?

— Ты насчет травы, что ли?

— Ага… Совсем яман улен… Такой плохой… В доказательство своих слов он раздавил каблуком пучок травы, пробившийся сквозь трещину в бетонном покрытии. Трава заскрипела, как сухой снег, и превратилась в мелкую пыль, но не зеленую, а бурую.

— Вот это номер! — Зяблик оглянулся по сторонам. — Да и с деревьями что-то неладно. Как подморозило…

— Ой! — воскликнула Лилечка, сорвавшая лист с ближайшего куста. — Колется!

— Похожие случаи были зафиксированы в Степи, — сказал Смыков, осторожно трогая траву, хрупкую, как крылышки дохлой стрекозы. — Припоминаете, товарищ Цыпф?

— Припоминаю, — кивнул Лева. — Но там пораженные участки располагались мозаично… Пятнами.

— Вот мы на такое пятно и попали.

— Дай-то Бог….

— Пятна разные бывают, — настроение Зяблика, похоже, ухудшилось еще больше. — Сахара на карте тоже как пятно… А попробуй пройди ее из конца в конец.

— Ничего чрезвычайного пока не случилось, — попытался успокоить спутников Цыпф. — Мало ли какая причина могла погубить траву. Вряд ли это как-то отразится на нас.

— Забыли вы, что кони, попробовавшие такой травы, передохли? — продолжал ворчать Зяблик.

— Но мы-то не кони! — вполне резонно возразил Цыпф.

В этот момент позади них раздался звук, похожий на тот, что издает хорошо отточенная коса, врезаясь в массив густого травостоя. Такой звук могло произвести только очень быстро движущееся тело, вылетевшее из зарослей, окаймлявших дорогу слева, и исчезнувшее точно в таких же зарослях справа.

Все непроизвольно обернулись на этот стремительный посвист, быстро затихший вдали.

— Кто-нибудь что-нибудь видел? — после недолгого недоуменного молчания спросил Смыков.

— Мелькнуло что-то… — неуверенно произнес Цыпф. — Темное, кажется…

— Во! — Толгай раскинул руки широко в стороны. — Бик зур! Большой… Туз… Быстрый…

— Это мы и без тебя поняли, — Зяблик прищурился. — Вот только откуда эта хреновина могла взяться? Ноги у нее или крылья?

— Что бы это ни было, но если оно захочет нас догнать, то догонит, — сказал Смыков. — Поэтому спокойно продолжаем движение.

Снова двинулись в путь, но уже с оглядкой. Побуревшая листва на деревьях под порывами ветра издавала не шелест, а тихое дребезжание. Черное яйцо вздымалось впереди, как гора.

Между тем дорога, по которой они шли, приобретала все более странный вид. Обочины, до этого составлявшие с бетонным полотном единую плоскость, вздымались все выше. Груды земли, обвалившиеся с этих стен, оставляли для прохода совсем узкое пространство. Многочисленные трещины разрывали дорожное покрытие вдоль и поперек. Ватага уже шла как бы по дну ущелья.