Борисов с трудом отогнал воспоминание.

– Ох, как все непросто, Оленька, – едва не простонал он, сознавая, что от тягостного разговора, ради которого он собственно и явился сюда, все равно не уйти.

– Я хочу все знать, – нахмурилась Ольга.

– Хорошо, если ты настаиваешь, то я скажу… Видишь ли, вчера вечером я встретился с Леоновым, твоим шефом. Впрочем, не только с ним. Он созвал целый консилиум…! – Валентин запнулся.

– Ну… Что же дальше? – заволновалась девушка.

– Словом, меня предупредили, что если ты не оставишь их в покое, то у меня будут неприятности.

От глухого, одеревеневшего голоса Борисова Ольге стало не по себе.

– У тебя?… Но ты-то здесь при чем?… Ничего не понимаю!

– Вce довольно просто. Только ты по своей наивности не видишь связи… Понимаешь, главное, чего я хочу – чтобы мы были счастливы.

– Ты не ответил на мой вопрос. Мне трудно сосредоточиться. Какое отношение имеет одно к другому? – она в полной растерянности смотрела на Борисова. – Разве от того, что я буду молчать, глядя, как эти люди проворачивают свои грязные делишки, мы будем счастливее? И это говоришь ты, Валентин Борисов? Чем они тебя взяли? – Ольга подозрительно прищурилась.

– Да пойми ты, наконец, дорогая моя! Нельзя бесконечно витать в мире иллюзий. Оглянись вокруг, открой, наконец, глаза… Неужели ты не понимаешь, что, пока есть возможность, каждый не прочь отхватить как можно больший кусок от общего пирога. Каждый хочет иметь в доме добротную мебель и другие удобства. Каждый мечтает, чтобы его дети были обуты, одеты, накормлены, и не кое-как, а красиво, сытно. Каждый завидует тем, кто не считает дни до получки… Разве это не так?… Откуда все это возьмется при одной зарплате? – единым духом обрушил Борисов на Ольгу все, что накопилось в нем за последнее время.

– Мне страшно, Валик! Ты говоришь чужое, и даже голос чужой. Тебя словно подменили… Что это значит? – запинаясь, проговорила Ольга.

– Ах, родная моя, что же нам делать?… Уходи ты с этой проклятой работы, и уедем куда глаза глядят. Я не хочу тебя терять, – Борисов встал и осторожно коснулся плеча девушки.

– Это просто невозможно, – прошептала Ольга, устало закрывая глаза. – Почему ты все время избегаешь прямого ответа? Что с тобой происходит?

– Ничего хорошего, – мрачно признался Борисов. – Просто не хочу быть белой вороной.

– И что же?… Решил перекраситься?

– Поверь, Оля, временами я и сам себе противен… Я мечтал о другой жизни. Чистой. Светлой. Радостной… Но действительность – у нее тяжелая лапа… Окончил я институт. И что же? Завод и оклад в сто рэ. Вот на них-то приходилось и жить, и радоваться.

– Ну-у, Борисов! – иронически протянула Ольга, – я и не предполагала, что ты такой глубокий философ. Материалист. Не Леонов ли основоположник твоего учения?

– Не годится путать божий дар с яичницей, – раздражился Борисов.

– А совесть? Или деньги дороже?

– А хотя бы и так! – отрезал Борисов. Он не сводил с Ольги взгляда, пытаясь прочесть в мгновенно меняющемся выражении ее лица, что сулит ему эта откровенность.

– Не верю! – Ольга вспыхнула. – Ты же лучше… Я знаю… Ты хороший. Может быть, я не права, чего-то не понимаю… Но в одном уверена твердо. – кто-то должен сопротивляться злу, сейчас, сегодня, а не в отдаленном будущем, иначе…

– Хочешь, я скажу, чем окончится эта борьба? – криво усмехнулся Валентин и полез было в карман за сигаретами. – Так вот, в лучшем случае тебя уволят с работы…

– А в худшем?

– В худшем – отдадут под суд. И я не смогу тебе ничем помочь.

– Ах, вот оно что!.. Наконец-то мы подошли к действительной цели твоего визита, – Ольга метнула странный диковатый взгляд в сторону Борисова, но тут же взяла себя в руки. – Ну, ясно… Обидно лишь одно… Если бы ты просто пришел и изложил мне свои «новые» взгляды на жизнь, я, наверное, сделала вид, что смирилась, чтобы потом, позже попытаться переубедить тебя. Но ты, оказывается, пришел объявить мне, что готов пожертвовать мною, чтобы не испортить себе карьеру, защитить свое дутое благополучие… Если, конечно, за этим не стоит что-то худшее…

– Замолчи, Ольга! – Борисов, не помня себя, схватил девушку за руки и сжал их до боли, потом, несмотря на сопротивление, обнял ее.

– Не трогай меня! – коротко вскрикнула Ольга, пытаясь освободиться от его цепких объятий, но Валентин в неистовом порыве еще крепче прижал ее к себе.

– Прости меня, Олечка! Умоляю тебя! – исступленно зашептал он. – Все это только ради тебя… Я хочу, чтобы ты у меня была красивее всех, чтобы жизнь твоя… – Борисов попробовал поцеловать ее, но ничего не вышло. Ольга уперлась ему в – грудь и из последних сил резко оттолкнула. Борисов покачнулся, задел стул, опрокинул' стоявшие на нем шампанское и бокалы. Один из них скатился со стола и со звоном разбился у ног Борисова. Стараясь удержать равновесие, он отпустил девушку, но в последний момент зацепил ворот ее кофточки. Ткань затрещала, верхняя пуговица отскочила и покатилась по полу.