— Но убийцы Клэр мертвы, — возразил Блэквелл.

— Да, но только те, кто нажимал на спусковой крючок. А что вы скажете о том классе людей, которые, оставаясь в тени, управляют политическими и экономическими убийствами?

— Вы хотите сказать, что я смогу охотиться на людей, которые устроили бойню в Париже?

— Не на них конкретно, но на тех, кто занят подобной работой. Дело в том, что осуществление личной мести не может быть целью Охоты.

Блэквелл обдумал слова Симмонса и нашел идею довольно привлекательной. Ему действительно хотелось кого-то убить, и особенное удовлетворение ему принесло бы убийство человека, виновного в смерти Клэр. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и то, что его самого могли убить. Но зачем думать о негативных факторах, пока еще ничего не началось?

— Ладно, — сказал Блэквелл. — Меня это привлекает. Я хочу узнать побольше о вашей организации.

— Отлично! — сказал Симмонс. — Почему бы вам не посетить одно из наших секретных собраний, посмотреть, как мы работаем, и принять окончательное решение?

— Хорошо, — согласился Блэквелл. — Куда я должен пойти?

— О, этого я вам сказать не могу, — улыбнулся Симмонс. — Сами понимаете — тайна! Но мы позвоним вам через день или два и все обговорим.

— Идет, — ответил Блэквелл. — Я полагаю, у вас есть мой рабочий телефон?

— Разумеется. — Симмонс пожал руку Блэквеллу. — Рад был познакомиться.

Блэквелл проводил гостя до двери и отпер замки. Симмонс растворился в ночи. Приключение началось.

В ту судьбоносную осень Фрэнк Блэквелл работал внештатным редактором в «Эльсинор пресс», небольшом издательстве, размещавшемся на 23-й улице недалеко от 7-й авеню. Симмонс позвонил ему туда через два дня и продиктовал адрес на углу 60-й улицы и 9-й авеню. Они договорились встретиться в восемь часов.

До Коламбус-Серкус Блэквелл доехал на метро. Так как время еще позволяло, он зашел в закусочную «Кэжун» на углу 58-й улицы и Бродвея, где съел сандвич с креветками по-гавайски, пакетик жареного картофеля и выпил чашку кофе. Затем отправился по указанному адресу.

Перед новым многоквартирным домом Блэквелл в замешательстве остановился, не зная, что делать дальше. Но тут дверца стоявшего неподалеку автомобиля отворилась, и оттуда вышел темнокожий мужчина с длинными бакенбардами и в шоферской униформе.

— Мистер Блэквелл?

— Да.

— Я шофер. Меня прислал мистер Симмонс. Пожалуйста, садитесь в машину.

— Но Симмонс велел мне прийти сюда, — сказал Блэквелл, указывая на здание.

— О, это только первый этап. Безопасность, сами понимаете. Остаток пути вы проделаете со мной.

— Остаток пути куда?

— Туда, где вас ожидают мистер Симмонс и другие.

Блэквелл почувствовал легкое раздражение.

— К чему такая таинственность? Неужели это необходимо?

Шофер печально улыбнулся:

— Видите ли, сэр, мы ведь секретная организация.

— А… Ну ладно, — сказал Блэквелл, устраиваясь на заднем сиденье «Кадиллака». — И куда же мы направляемся?

— В Джерси, — ответил шофер, поправляя пальцем тугой накрахмаленный воротничок-стойку, врезавшийся в шею.

— Господи, — вздохнул Блэквелл.

Шофер нажал на газ, и автомобиль резко тронулся с места в сторону Линкольновского туннеля.

В начале августа 1827 года Джон Фэрли Тодд, племянник недавно скончавшегося Томаса Джефферсона, бродил по Аппалачским горам.

Это было довольно популярное занятие в те далекие дни. Он начал свой поход в Монтеселло, штат Нью-Джерси, откуда направился на юг с рюкзаком и альпенштоком. Тодд пересек горный хребет Киттатайни, вышел к Делаварскому каньону и продолжил свой путь в сторону беспорядочно разбросанных Фрэнклинских высот.

Через некоторое время он наткнулся на ущелье между двумя скалистыми холмами. Там, где соединялись два пласта породы, под буйной растительностью Тодд, геолог-любитель и известный молодой адвокат из Кэмдема, обнаружил узкую расщелину, ведущую в глубь земли. Он сделал запись о находке в своем дневнике, назвав ее довольно романтично «глубокой, зияющей раной на холме, поросшем кедровником», хотя, кроме сосен и елей, там ничего не росло. До сих пор этот дневник является самым ценным экспонатом в Охотничьих архивах.

Тодд стал спускаться. В косых лучах солнца плясали пылинки. По мере погружения Тодда в «мрачное циклопическое чрево земных глубин» становилось все темнее и темнее. Наконец он очутился в огромной пещере, расположенной глубоко под землей. Стены пещеры покрывал светящийся лишайник, от которого исходило «светло-голубое мерцание, загадочное и таинственное».

Изумленно озираясь по сторонам, Тодд вспомнил слова своего знаменитого дядюшки, которые тот произнес 4 июля 1826 года, за неделю до своей кончины: «Пока что эта страна, мой мальчик, находится на гребне успеха, и здесь можно жить счастливо и свободно. Но ростки справедливой власти люди часто затаптывают в грязь в погоне за прибылью. Кто знает, может, уже недалек тот день, когда людям доброй воли понадобится прибежище, где они смогут собраться и разработать планы борьбы против интервенции или подлого заговора внутри страны. Если тебе когда-либо удастся найти подобное место, положи все силы, чтобы сохранить его расположение в тайне до тех дней, когда потребность в нем даст о себе знать».