— Ты надул сам себя. Возомнил, будто знаешь путь к счастью. А я лишь подыграл тебе, помог дойти поскорее до неизбежного тупика. И теперь ты видишь, что жестоко ошибся. Впереди ждет целая вечность страданий, чудовищная скука среди вещей, о которых ты так мечтал — но которых, оказывается, даже нисколечко не хотел.

— Проклятье! Как же мне стать счастливым?

— Ага, теперь ты хочешь счастья?

— Еще как хочу!

— Мой друг, счастье даже не в приобретении.

— В чем же тогда, черт побери?

— А вот сейчас я тебя удивлю. Чтобы быть счастливым, надо отдавать.

— Отдавать? Да ты спятил!

— Может, и спятил, но говорю правду.

— Посмотри на меня! Я что, похож на сладкоречивого благотворителя?!

— Так ведь и я не похож, — возразил дьявол Оглторп. — Но уж таков закон природы. По-другому не бывает.

— Ладно, — вздохнул Смит, — говори, кому я должен передать свое имущество. У меня нет никакого желания даже думать об этом.

— Подумать все-таки придется, и хорошенько, — пообещал Оглторп. — Вечность на то и дается, чтобы формировать у нас правильный взгляд на вещи.

И он вернулся в девятый круг ада, к себе домой.

Там дьявол рассказал Шелдону о своих похождениях, а потом один спустился в подвал.

В потайной комнате был алтарь, а на нем единственная свеча. Рядом со свечой стояла большая бутыль зеленого стекла, запечатанная печатью Соломона.

Оглторп зажег свечу и стал ждать.

Наконец раздался голос:

— Да?

— Мой повелитель, я имею удовольствие доложить об очередном новообращенном, — сказал Оглторп.

— Это хорошо, — ответил голос. — А не допустил ли ты утечки насчет нашего уговора?

— Нет. Даже Шелдон ни о чем не подозревает.

— Прекрасная работа, Оглторп. Как ты посмотришь на то, чтобы выпустить Меня из бутылки?

За зеленым стеклом замерцало, задвигалось что-то светлое.

— Нет, повелитель, не выпущу.

— Даже если прикажу?

— Даже если прикажешь.

— А почему?

— Потому что Ты Сам запретил мне это делать.

— Оглторп, тебе известно, что Я Господь Бог?

— Да, известно.

— А коли так, вне зависимости от того, что я повелел раньше, сейчас Я повелеваю освободить Меня!

Оглторп замотал головой. Господь повелел не выпускать Себя из бутылки, если когда-нибудь Он повелит Себя выпустить. Но дьяволу было чрезвычайно трудно не исполнить новое повеление. Как-никак это повеление самого Бога. Почему Он заточен в бутылке — это тайна космических масштабов, и постичь ее Оглторпу не суждено. Да у него попросту нет таких интеллектуальных способностей, чтобы понять, отчего Господь творит добро, только находясь во власти зла. И почему Господь заставляет Оглторпа играть роль Бога.

С другой стороны, почему человек счастлив, лишь когда отдает заработанное тяжким трудом?

Оглторп поклонился огоньку в зеленой бутыли и вернулся наверх.

У него было только одно объяснение Господним странностям: Бог настолько добр, что даже позволяет другим побыть Собой и понять, как непросто на самом деле быть Богом.

Но Оглторп вовсе не был уверен, что сам он это понял.

Кенни и остальные Люди лежали во чреве корабля, который целую вечность плыл в космическом пространстве. Около сотни обнаженных Людей сбилось в кучу посреди отсека, но не из-за тесноты (места в огромном помещении хватало с избытком) — им просто решительно нечем было заняться, а физическая близость доставляла удовольствие. Из любопытства они с трудом научились у Хозяев читать и играть в компьютерные игры, но на самом деле им гораздо больше нравилось валяться друг на дружке, переплетаясь конечностями и соприкасаясь эрогенными зонами.

И они лежали этой огромной кучей, время от времени насыщаясь, засыпая или испражняясь, с того самого почти забытого дня, когда Хозяева взяли их на корабль.

Но вдруг что-то изменилось.

— Я чувствую! — воскликнул Кенни, поднимая голову.

Остальные тоже подняли головы и настроились на его волну. Именно Кенни обычно первым замечал новое. Следом за ним перемену ощутили все.

— Да! И что же ты чувствуешь?

— Планета! Я чувствую планету!

Планета! Наконец-то они приземлятся! Как и обещали Хозяева!

В мгновение ока Люди пробудились от сладострастной полудремы и, позабыв о блаженной лени, поднялись на ноги и запрыгали по отсеку, весело болтая друг с другом. Планета! Конец долгому-предолгому ожиданию! Теперь уже все ощущали космическое тело, маячившее где-то совсем рядом в безжизненной темноте.

— Я должен пойти к Капитану! — сказал Кенни. — И спросить, когда же мы начнем исследовать ее!

Остальные закивали, хотя им и в голову не пришло бы идти к Капитану. Ведь у него, наверное, другие, более важные дела, он сам явится, когда сочтет нужным. Но нет, конечно же, Кенни прав.