— Но разве мини-человек сможет уберечься от опасности? — спросил кто-то.

Учитель пожал плечами:

— Насекомые же справляются, и куда успешней нас, а бактерии и вовсе совершенство.

— Но не бактерии творят историю! — возразили ему.

— Бактерии сами себе история! — взвился Слейтер. — Зачем им ее творить?

Конечно, он был чокнутым. И, увы, единственным естественником в Пайни-Бьюте.

За безмятежным плаванием и грезами я не сразу заметила, что река мельчает. Может, во сне меня вынесло к притоку? Берега тоже мелели. Вскоре глубина сделалась не больше фута, и вода все убывала. И вот я уже барахтаюсь в тине. На середине реки вода еще оставалась, но плыть было невозможно.

Я упорно двигалась вперед, извиваясь и подпрыгивая на хвосте. Дальше по реке показались острова с растущими кое-где деревьями. На одном островке виднелась блестящая точка. Я всматривалась и так и этак, но разглядеть не могла. А вдруг бандиты? Нет, вряд ли. Островок совсем крохотный.

Собравшись с духом, я решила разведать что и как и снова запрыгала по илу.

В глаза первым делом бросилось поваленное дерево, а под ним нечто блестящее и металлическое. Так я познакомилась с пауком. Его туловище размером со спущенный футбольный мяч сияло и переливалось на солнце. Из туловища торчали три-четыре пары металлических ног и глазные стебельки, увенчанные блестящими черными бусинками.

— Здравствуйте, господин паук, — поздоровалась я.

Глазные стебельки задергались.

— По виду вы обычная человеческая особь, — произнес паук, — только с хвостом и жабрами. Судя по половым признакам, особь женская, хвост же появился в результате генной модификации. Верно?

— Да, господин паук.

У нас завязалась беседа. Мне льстило, что паук говорит со мной не как с ребенком, а на равных, как одно разумное существо с другим.

— Что с вами стряслось, господин паук?

— Перебирался через реку, началась гроза, вот я и решил переждать на острове под деревом. К несчастью, в ствол ударила молния, и он обрушился прямо на меня. Вот уже сутки не могу сдвинуться с места. Вдобавок повреждена конечность. Она, конечно, срастется, когда я выберусь, но пока имеем что имеем.

— Позвольте вам помочь, — предложила я и, поднапрягшись, сумела чуть приподнять ствол и освободить пленника. — А теперь разрешите переправить вас на берег.

— Крайне любезно с вашей стороны, — откликнулся паук. — Ниже по реке у меня встреча с моим другом солнцеедом, а сломанная конечность…

— Ни слова больше, мне совсем не трудно, — перебила я. — Вдвоем веселее, и местность вы знаете. — Помявшись, я добавила: — Вы не слишком похожи на человека, господин паук.

— Не все люди созданы по образу и подобию homo sapiens. Я представляю новое поколение по-человечески думающих и чувствующих машин. Надеюсь, вы понимаете, как важна эмоциональная сторона, ибо как думать без чувств? Да и зачем?

— Получается, вы умеете думать и чувствовать?

— Да, причем самостоятельно. Раньше за подобных мне думали в центре управления, но с развитием миниатюризации эта надобность отпала.

— Так хотели ваши создатели?

— Сомневаюсь. Впрочем, не важно. Мало ли кто чего от меня хотел. Главное, я сам себя вполне устраиваю.

Мы двинулись вниз по реке. Паук указал место назначения — живописную полянку с растущими у воды кипарисами.

— Солнцеед может явиться в любой момент. Вчера при снилось, значит так и будет.

— Это что же, солнцеед вам пригрезился? И так можно обрести друга? — не поверила я.

— Самый надежный способ. Вам, Лина, сны, похоже, в новинку?

— Однажды приснился братик, маленький птенчик. Он пообещал, что мы скоро увидимся.

— Это случится, не сомневайтесь.

— Думаете, он существует?

— Я его не встречал, но если он вам приснился, значит существует наверняка. — Помолчав, он добавил: — Сами понимаете, настало время перемен.

Должно быть, я задремала.

— Это мой друг солнцеед, образец фотосинтетического человека, homo syntheticus, — прозвучали слова паука.

Я открыла глаза. Ростом пять футов, солнцеед смахивал на человека лишь издали. Его туловище, казалось, сплошь состояло из лиан и тыкв-горлянок; голову венчали блеклые побеги.

— Через них он поглощает солнечный свет, — пояснил Паук, — и перерабатывает его во все необходимое для жизни. Солнцеед не разговаривает, но может издавать некоторые звуки. Вот эти, например, означают, что вы ему нравитесь.

— Взаимно, — кивнула я.

На теле солнцееда в какой-то бессвязной последовательности загорались и гасли огоньки.

Паук словно прочел мои мысли.

— Да, он передает информацию световыми сигналами. Не азбукой Морзе. Этот язык мне пока не удалось расшифровать, да и нужды особой нет. Солнцеед вполне понятно говорит со мной во сне.