Эти вопросы настолько усложнили жизнь Ната Сингера, что он был не рад, когда пришел долгожданный момент покупки лошади.

Крупный черный жеребец с крепкими челюстями и недоверчивым взглядом выглядел опасным, — по слухам, он в Виргинии до смерти затоптал своего прежнего хозяина. Нат сомневался, что это правдивая история. Но в чем он был точно уверен, так это в том, что с конем плохо обращались, — на боках и холке остались шрамы от витой плети.

Нат осторожно, чтобы не угодить под копыто, обошел коня, заглянул ему в глаза, потрогал вздымающиеся бока. Этого было достаточно, чтобы прийти к утешительному выводу: жеребец по натуре не злой, просто он пережил тяжелые времена. Терпение и хороший уход сделают свое дело. После серьезного торга конь обошелся в девять долларов. Начинать новую жизнь предстояло с одним долларом в кармане.

Только Нат не мог радоваться новой жизни. У него перед глазами снова и снова возникали картины смертоносного нападения на город. Эта угроза как дым ползла по округе с далеких равнин.

Нат решил попросить совета у Мардука, вавилонского духа, который жил в амулете.

Сделать это оказалось легко. Мардук, будучи древним духом, имел богатый опыт общения с людьми. В то утро Нат сидел в рощице за домом вдовы. Когда он призвал духа, тот появился почти мгновенно, будто сидел на краю лимба и ждал приглашения.

— Я хочу больше узнать о Двух Койотах, — сказал Нат. — Шаман пытался убить меня. Он знает, где я живу. Почему больше не нападает?

— Ну, причина ясна, — ответил Мардук. — Он не хочет рисковать, атакуя тебя физически. Очень уж время неподходящее. Индейцы таятся, поскольку они затеяли недоброе. Не станет он нападать и в качестве духа, потому что в прошлый раз у него не хватило сил убить тебя таким способом.

— Есть ли шанс, что он оставит меня в покое?

Мардук усмехнулся:

— Ты достаточно хорошо разбираешься в таких делах, Нат, чтобы понимать: Два Койота не успокоится, пока один из вас не умрет. Он надеется подстеречь тебя в Стране Сновидений.

— Страна Сновидений? — переспросил Нат. — Первый раз слышу.

— Это область мистического мира, куда человек может забрести, пока спит. Колдуны и шаманы способны приходить туда, когда захотят.

— Почему Два Койота считает, что я туда пойду? Ведь это, как я понял, дело добровольное?

— Ты правильно понял, Нат.

— Ну, так я и не появлюсь там!

— Это мудро, — заметил Мардук. — Твоя осторожность заслуживает похвалы.

Ироничные нотки в голосе Мардука не понравились Нату. Непохоже, чтобы дух ему сочувствовал. Впрочем, это не имело значения. Нат знал, что надо уезжать из Оук-Блаффса до того, как начнется война и индейцы нападут на город. Убраться подальше, и дело с концом.

В то утро Нат, как обычно, нашел Эмму в кухне. Она занималась недельной стиркой. Густые волосы хозяйка стянула в хвост куском яркой пряжи, рукава, закатанные до локтя, открывали розовые предплечья. Она вся светилась здоровьем. Никогда еще Нат не видел, чтобы вдова была так хороша.

— Доброе утро, мэм.

— Доброе утро, Нат.

Он хотел завести непринужденную беседу, но ничего не вышло. Нат давно корил себя за то, что не способен справиться с такой задачей. Житье на цивилизованном Востоке было для него почти невыносимым из-за неспособности вести разговор о пустяках даже на танцах. Несколько минут он потратил на какие-то скучные банальности, а потом перешел прямо к делу:

— Миссис Хокинс, у меня есть серьезная причина полагать, что вам грозит смертельная опасность.

Эмма одарила его насмешливым взглядом.

— О чем это вы, мистер Сингер?

— Миссис Хокинс, индейцы готовят нападение на ваш город. Это будет сигналом к началу новой войны на Среднем Западе, и один Бог знает, как широко она распространится.

— Понимаю, — сказала Эмма. — И когда же нам ждать этого нападения?

— Я абсолютно уверен, что оно произойдет в течение одного-двух дней. Возможно, завтра утром. Точно не позднее.

— И откуда у вас такие новости, мистер Сингер? Вы, случайно, не на дне бутылки их нашли?

— Простите, где? О, я понимаю, о чем вы. Нет, я не пил!

— Тогда как вы узнали об индейцах?

Нат колебался:

— Мэм, это трудно объяснить. Не могли бы вы просто поверить на слово?

— Нет, не могла бы. И весь город не поверит. Ведь, если опасность, о которой вы говорите, и правда существует, о ней надо сообщить всем. Разве я не права?

— Да, мэм, вы правы.

— И кому еще вы об этом говорили?

— Вы первая.

— Чем же я заслужила такую честь?

— Боюсь, мэм, мне никто не поверит. И люди заставят меня признаться в том, о чем лучше не рассказывать.