— Билл, — мягко возразил ему Уэверли, — тебя беспокоит вовсе не отношение других людей. Ты сам себя тревожишь. Ты сам выдумал, что ты какой-то урод.

— Ну да, ни рыба ни мясо! — подхватил с горечью Саймс. — Я хочу заняться фермерством, Сэм. Землю пахать буду.

Уэверли покачал головой. Незаурядных людей всегда легко сбить с толку, особенно если они пытаются использовать свой талант где-то помимо цирка или эстрады. Коммерческий мир — по крайней мере теоретически — требовал от своих «винтиков» стопроцентного функционирования, и любой из них, не способный работать постоянно, считался ущербным или бесполезным. Пережитки подобного отношения присутствовали и в восприятии экстрасенсов, которые и сами считали собственные таланты как бы механическим продолжением, а не составляющей своей личности, и чувствовали себя неполноценными, если не могли применять их на практике с четкостью и регулярностью автомата.

Уэверли растерялся. Экстрасенсу ведь тоже необходимо найти свое место в жизни. Все верно, это действительно очень трудно, но вряд ли стоит при первой же неудаче уходить в фермеры.

— Послушай, Сэм, — продолжал между тем Саймс. — Я знаю, как много ты делаешь для экстрасенсов, но ведь и у нас есть право хоть в чем-то быть нормальными людьми. Извини.

— Да что ты, Билл, — сказал Уэверли, поняв, что дальнейшие уговоры способны лишь восстановить Саймса против него. Кроме того, он знал, что Саймс, как и все экстрасенсы, несколько переигрывает. Им всем ужасно нравилось исполнять свои трюки. Возможно, тяжелая грязная работа в поле быстренько отрезвит Билла и он вернется к прежней жизни и занятиям. — Ты только не пропадай, ладно? Звони.

— Конечно. Ну, пока, Сэм.

После его ухода Уэверли некоторое время раздумывал, хмурясь и покусывая губу, потом встал и пошел проведать Дорис.

— Ну что, успокоилась? Не будем переносить день свадьбы? — спросил он.

— А как там твой Эскин?

Он рассказал ей, что устроил Эскина на подходящую работу, и свадьба была назначена на следующую неделю. Вечером они поужинали в симпатичном маленьком ресторанчике, а потом поехали к Дорис и, как всегда, включив телевизор, полностью его игнорировали до поздней ночи.

Утром, когда Уэверли перелистывал свежие журналы, ему вдруг пришла в голову блестящая мысль. Он сразу же позвонил Эмме Краник и попросил ее зайти.

— Не хотите ли попутешествовать? — спросил он девушку. — Вам нравятся новые люди, новые страны?

— Ой, очень! — воскликнула Эмма. — Я ведь до этого с дядиной фермы вообще никуда не уезжала.

— А трудности вас не пугают? Вы, например, холода не боитесь?

— Нет, мне никогда не бывает холодно, — сказала она. — Я всегда могу согреться — тем же способом, что и устроить пожар.

— Вот и отлично! В таком случае… — И Уэверли схватил телефонную трубку. Через пятнадцать минут договоренность о свидании этой носительницы полтергейста с нужными людьми была достигнута.

— Эмма, — спросил Уэверли, — вы когда-нибудь слышали об экспедиции Харкинса?

— Нет, — сказала она, — а что?

— Дело в том, что они отправляются в Антарктиду и одной из основных проблем в подобных экспедициях всегда является потребность людей в тепле. Вы догадываетесь, куда я клоню?

Девушка улыбнулась:

— По-моему, да.

— Ну тогда поскорее отправляйтесь к ним и постарайтесь убедить их в своих возможностях. Нет, погодите! Я поеду с вами. Для экспедиций в Антарктиду такие, как вы, должны быть на вес золота!

Убедить участников экспедиции не составило никакого труда. Это были женщины-ученые, которые после семи-восьми демонстраций редкостных возможностей Эммы пришли к выводу, что эта девушка для них — просто находка. Сильная и здоровая, она легко могла тащить по снегу груз, равный собственному весу, и, обладая способностью к самообогреву, «функционировала» при любой погоде. А уж ее способность разжигать огонь «взглядом» была выше всяческих похвал!

К себе в офис Уэверли вернулся ленивой походкой победителя; на губах у него играла самодовольная улыбка. Когда-нибудь такие девушки, как Эмма, очень пригодятся на Марсе, в исследовательской колонии землян. Тепло в разреженном марсианском воздухе сохранить особенно трудно, и Эмма отлично впишется в число колонистов.

Подобные успехи всякий раз укрепляли веру Уэверли в великое будущее парапсихологии. Для всех необузданных талантов безусловно должно найтись свое место и применение! Вопрос лишь в том, как его найти.

В офисе его поджидал сюрприз: Эскин. Дорис глядела грозно.

— Что случилось, Сид? — спросил Уэверли. — Просто захотелось повидаться с нами?

— Я ушел от них навсегда, — печально отвечал Эскин. — Меня уволили, мистер Уэверли!

— Но почему?!

— Они ненастоящие ученые! — еще более печально покачал головой Эскин. — Я продемонстрировал им результаты своих пробных исследований, так они просто в ужас пришли, представляете? Ученые — и пришли в ужас!

Уэверли с трудом сдержал улыбку. Он-то всегда считал, что подобные исследовательские проекты — полнейшая ерунда и не способны приоткрыть даже шестнадцатой доли истинного положения дел.