Шрифт:
— Я уж давно собирался поговорить с вами, да всё как-то духу не хватало. Знаете, и не робок я, а перед вами робел. А потом этот Долгорукий… Казалось мне, что вы его любите… Ну, а теперь…
Анюта лукаво улыбнулась и перебила:
— А теперь вы убедились, что я его не люблю?
— Да, убедился! — восторжённо воскликнул Василий Матвеевич и, сжимая её руки в своих, продолжал: — Убедился, а потому и храбрости набрался, чтобы с вами заговорить. Анна Васильевна, ведь люблю вас, больше жизни люблю! С первого взгляда, с первой встречи я отдал вам моё сердце. Сколько мук я принял за это время, какая бешеная ревность терзала меня, когда я видел, что вы ласковы не только со мною, но и с Долгоруким. Ведь и на поединок-то я его из-за этого вызвал.
— Глупый! — прошептала княжна, лукаво поджимая губки.
— Но зато каким счастьем полно теперь моё сердце! — продолжал молодой князь. — Скажите же мне, могу ли я просить вашей руки у князя и княгини? Согласитесь ли вы стать моей женой?
— Глупый! — ещё тише шепнула Анюта, так тихо, что он скорее по движению её губ угадал, чем расслышал её слова, — глупый! Неужели вы не убедились, что я вас люблю?
— Так вы согласны, согласны?
— Ну, понятно, согласна!
И, схватив его за руку, княжна потащила его за собою к отцу, который встретил их ласковой улыбкой.
— Батюшка, — сказала она, — благословите нас! Василий Матвеевич любит меня, и я согласна быть его женой.
Старик дрожащими руками, со слезами на глазах, обнял молодых людей и прижал их к своей груди.
— Ну вот и ладно, детки, и ладно! — пробормотал старик. — Берегите её, князь, она у нас одна!
— Господи! — воскликнул Барятинский, — да я жизнь свою отдам за её счастье!
— Верю, верю! Знаю, что ты славный малый, потому и рад с тобою породниться. А теперь к матери пойдёмте, пусть и она вас благословит.
И он первый сделал несколько шагов по направлению к двери. Но княгиня Рудницкая, полная, дебелая и до сих пор ещё красивая женщина, сама в это время вошла в залу. Взгляд её упал на любовно прижавшихся друг к другу молодых людей, и она воскликнула:
— Что ж это? И не стыдно вам без матери такое дело вершить?
— Простите, матушка! — бросилась к ней на грудь Анна, — мы сейчас только собирались идти к вам.
— Будет ворчать, старуха! — заметил старый князь, — благословляй детей, да и дело с концом!
— Бог благословит! — дрожащим голосом проговорила княгиня, осеняя склонённые головы молодых людей широким крестом.
В это самое время в смежной комнате послышались чьи-то тяжёлые шаги, и через мгновение на пороге залы появился князь Алексей Долгорукий…
Глава V
Мститель
Неожиданное появление Алексея Михайловича поразило и Барятинского, и стариков Рудницких, и только княжна Анна не растерялась, не потеряла самообладания и весело, с лукавой усмешкой обратилась к Долгорукому:
— Что ж это вы, князенька, обманули меня? Ведь покойник-то жив. И не стыдно вам было так зло посмеяться надо мною!
Слова княжны, её непринуждённое обращение обезоружили Долгорукого. Хотя он и не догадался, что произошло здесь за минуту перед его приходом, но когда его взгляд упал на Барятинского, с радостным видом сжимавшего в своих руках маленькую ручку княжны, смутное опасение шевельнулось в его душе. У него явилось невольное подозрение, что его игра проиграна, особенно когда он вспомнил про обморок, каким встретила его слова о смерти Барятинского княжна Анна, и про то, что оба раза, когда он заезжал к Рудницким, она не выходила к нему.
Он сразу не нашёлся что ответить на слова молодой девушки и только как-то кисло улыбнулся. А княжна между тем продолжала:
— Так вот, ваше сиятельство, в наказание за обман я хочу вас поразить неожиданной новостью…
И она лукаво взглянула на Барятинского.
Долгорукий поймал этот взгляд и невольно вздрогнул.
— Что такое? Какую новость? — быстро спросил он.
Княжна помолчала несколько секунд, словно нарочно разжигая его нетерпение, и потом медленно, отчеканивая каждое слово, сказала:
— Я выхожу замуж.
— За кого? — хриплым голосом спросил Долгорукий.
Анна Васильевна подошла к своему жениху, взяла его за руку и, показывая Долгорукому на него, торжественно произнесла:
— Вот мой будущий супруг! Прошу, ваше сиятельство, его любить да жаловать!
Алексей Михайлович злобно закусил губу, бросил на князя Барятинского взгляд непримиримой злобы и хотел было выйти, не глядя ни на кого и не сказав ни с кем ни слова, но потом передумал и зазвеневшим, как высоко настроенная струна, голосом заговорил: